Спасти Смоленск. Дмитрий Дашко

противник был достоин уважения. И пусть принял католическую веру, но всё же оставался своим братом-славянином. Жаль, что законы истории поставили его на противоположную сторону.

      Наверное, взаимоистребление длилось бы ещё долго, пока кто-то из ляхов вдруг не вскинул руки и не попросил пощады. Остальные как будто только и ждали этого возгласа, боясь оказаться первыми. Теперь же словно плотину прорвало.

      – Пан, милости прошу! – завопил панцирный казак, с которым едва не сцепился Дёмин, уже прикидывавший, каким манером отправит поляка на тот свет. – Пощадите!

      Люди устали убивать, насытились кровью и с облегчением остановили этот процесс.

      – Войник Андрей, – позвал Дёмин, почему-то зная, что Морошкин услышит его и сразу окажется рядом.

      Тот возник словно из ниоткуда.

      – Слушаюсь, господин воевода.

      – Позаботься о раненых и пленных, – велел подполковник. – Через десять минут жду с докладом. Ну, а я пока пойду взгляну, что тут нам бог послал. Авось и впрямь что-то полезное.

      Примерно половину телег занимали мешки с зерном: рожь, пшеница, овёс. Четыре телеги были загружены неотбелённым холстом. Что ж, тоже штука полезная. Правда, что он будет делать с холстом, Дёмин представления не имел, но решил, что что-нибудь да придумает.

      На двух телегах поляки везли изделия местных кузнецов – подковы, топоры. Вон, даже необработанные крицы[6]скверного болотного железа прихватили.

      Кое-какие трофеи вызывали оторопь. Ну скажите, зачем полякам старые крестьянские тряпки – куски мужских рубах и обрывки женских сарафанов?

      «Основательные ребята, – подумал Дёмин, покачав головой. – Ничем не брезгают, сволочи!».

      Но потом до него дошло. Это же корпия! Ваты ещё не придумали, а раны обрабатывать надо. На Руси для этого использовали мох-сфагнум, а в Европе раздирали старые тряпки, «выщипывая» из них нитки.

      Да, в обозе было много полезных вещёй, но к сокровищам можно было отнести телегу, заполненную серебром. Здесь лежали сваленные в груду переплёты старинных книг, в серебряных окладах с полудрагоценными камнями. Были серебряные сосуды-кубки, какие-то широкие тарелки, ложечки, изящные вещицы в форме храма и много ещё такого, о чём подполковник не имел представления. Одна беда, что всё это было изодрано и исковеркано не то каблуком, не то рукояткой сабли.

      «И что со всем этим делать?» – задумался Демин, а потом успокоился, решив показать это сведущим святым отцам. Ежели скажут, что нужно вернуть владельцу – так он и сделает, а нет, так и самим пригодится, для благого дела.

      Свешников как-то говорил, что для выкупа из татарского плена великого князя Василия во всех русских церквях были собраны и перелиты серебряные сосуды. А тут не какого-то князя выкупать, а за свободу сражаться!

      О, упомяни Свешникова, и тот сразу нарисуется собственной персоной.

      – Пойдём, что покажу, – поманил учёный.

      Он подвёл Дёмина к одной из телег, мимо которой

6

Крица – кусок железа, полученного после первой обработки руды в примитивной доменной печи. По форме напоминает каравай. Качество такого железа очень низкое.