Стёбовые стихи. Евгений Шушманов

как эдемский змей.

      Да ещё поверить, если скажет,

      что она для вас роднее всех,

      даже, если с вами она ляжет,

      новизну почувствовать утех.

      Ей нетрудно врать и притворяться,

      для неё вы всё равно – плебей,

      и не будет в чувстве растворяться,

      просто снимет урожай страстей.

      Стерва всё и вся переиначит,

      выставит вас в свете дураком,

      а любовь – улыбкой обозначит

      и в глазах, игривым огоньком.

      Рассчитает день, когда расстаться,

      станет, чем обычно, холодней,

      и в себе не будет сомневаться,

      что была игра её хитрей.

      Чувства ваши измарает сажей

      и по снегу пустит босиком,

      и что пять, как дважды два, докажет,

      и судьбу ошпарит кипятком…

      Стерву воспитаньем не исправить,

      и уже ничем не изменить,

      так зачем душе своей лукавить,

      и за всё душой своей платить…

      Господа, поберегите нервы,

      не пытайтесь грех боготворить…

      Упаси вас, вдруг влюбиться в стерву,

      а ещё страшнее – полюбить…

      Сказ про царевича

      (балагурная сказка для взрослых)

      В дальнем царстве небогатом,

      посреди болот и скал,

      жил царевич неженатый –

      двадцать лет жену искал.

      Посмотрел невест без счёта,

      только время зря убил,

      не найдя в любви почёта,

      все смотрины отложил.

      И тогда пошёл к цыганке,

      чтоб судьбу свою узнать,

      выпить зелье из поганки

      и в астрале полетать.

      Нет, конечно, не бесплатно,

      ручку ей позолотил,

      а потом настой превратный

      кубком весь до дна испил.

      «Полетал», как сокол ясный,

      сбился с курса в никуда,

      не нашёл (был труд напрасный),

      губ желанных и… тогда:

      по рецепту старой сказки,

      что читала в детстве мать,

      и родительской указки,

      стал супругу выбирать.

      «Ночь в окошке непроглядна…»

      Ночь в окошке непроглядна,

      день прошедший позади,

      спи царевич, ненаглядный,

      умотался, уж, поди…

      Настрелялся на болоте,

      стрелы в кочки все извёл,

      думал, будто на излёте

      лет, царевну приобрёл.

      Находился, настрадался,

      двадцать лет ночей не спал,

      всё любовь найти пытался,

      да, как кур в ощип попал.

      Вот пальнул стрелой последней,

      не надеясь на успех,

      (понаслушаются бредней,

      чтоб у дам иметь успех…).

      Подняла стрелу лягушка,

      (знать бы, как пойдут дела…),

      оказалась – потаскушкой

      земноводною была.

      Нет, не та, что потоскует

      и ложится спать одна,

      эта, если поцелует,

      то заплатишь ей сполна.

      Обещанья наворкует,

      как