Я их всех убил. Флориан Дениссон

должен же я зарабатывать на жилье.

      – Резонно, – признала она.

      Максим помахал ей рукой и уже собрался продолжить путь, когда она снова заговорила:

      – Кстати, ваш маленький приятель вернулся. Он так долбил в мое окно клювом, что чуть не разбил стекло!

      – Ворон? – нахмурившись, уточнил Максим.

      – Ворон, ворона, откуда мне знать! Но если вы станете опекать всю живность в округе, то скоро здесь будет настоящий зоопарк! Мало этих кошек…

      Он с облегчением понял, что птица с поврежденными крыльями, которую он с таким упорством лечил, снова обрела способность летать, несмотря на пессимистичный прогноз ветеринаров. Максим целый месяц возился с этим вороном, кормил, ежедневно менял повязки, а тот в одно прекрасное утро исчез и больше не вернулся. Максим решил, что вылазка во внешний мир оказалась ему не по силам или же он стал добычей какого-то хищника. Но вот две недели спустя его летающий пациент вернулся требовать пищи.

      – Он все еще здесь? – осведомился Максим, сделав ударение на последнем слове, уставив в землю указательный палец.

      – О нет! Я вышла, и стоило мне поднять палку, как ваш дружок убрался подобру-поздорову.

      Она изобразила Максиму эту сцену, но тот не повелся. Слова старухи-хозяйки противоречили бессознательным рефлексам, значение которых он мгновенно считывал в ее лице.

      Как синерголог[1], совсем недавно получивший диплом, Максим был экспертом во всем, что касалось искусства расшифровывать невербальный язык. Приподнятая правая бровь означала, что говорящая пребывает в разладе с собственными высказываниями. Хотя на словах она выражала враждебность по отношению к ворону, лицевой тик, контролируемый подсознанием, свидетельствовал, что старуха не так уж недоброжелательно воспринимает птицу. Ее неприязнь основывалась скорее на местных народных поверьях (которые наделяли этих пернатых аурой вестников беды), чем на истинную антипатию.

      – Хорошего вам дня, – заключил Максим.

      Когда он сел за руль, ком в желудке начал давить еще сильнее, и он позволил себе помедлить и как следует продышаться, прежде чем тронуться с места.

      За ветровым стеклом разворачивался зеленеющий пейзаж – цветущие деревья и поля с высокими травами; в зеркалах заднего вида вырисовывались контуры дальних гор. Пасторальная умиротворяющая картина, которая, однако, никак не помогала унять его тревогу в преддверии возвращения в бригаду.

      Шестьдесят три дня и два часа. Максим скрупулезно подсчитал, сколько времени прошло с его ухода, как заключенный, выцарапывающий что-то на стенах камеры, чтобы не забыть.

      Официально речь шла об отдыхе по причине эмоционального выгорания, но и он, и его тогдашний начальник знали, что это было скорее отстранение от должности, нежели отпуск по здоровью. Кстати, помимо Максима, только капитан Саже и аджюдан[2] Эмма Леруа оказались единственными, кто был в курсе истинных причин этого вынужденного простоя.

      Вдоль широкой авеню, ведущей непосредственно

1

 Синергология – наука (по мнению некоторых, скорее искусство), исследующая все невербальные проявления человеческих эмоций и намерений, говоря проще – язык человеческого тела. – Здесь и далее примеч. перев.

2

 Аджюдан – звание во французской армии и жандармерии, приблизительно соответствующее сержанту или прапорщику.