Куда исчезают обычные люди?. Игорь Филатов

м деле мы «видим» эту историю своим мозгом, а глаза и уши – это только варианты информационных каналов.

      А разве мы не видим свою историю, когда читаем книгу? Она всё там же, у нас в голове. Там рождаются картинки из нашего кино – кадр за кадром, сцена за сценой.

      Вы держите в руках «фильм», а не книгу. Она очень похожа на старую видеокассету. Я думаю, пора вставить её в видик и нажать на Play.

      Предлагаю вам посмотреть мой фильм – но каждому свой собственный.

      Итак…

      Камера!

      Мотор!

      Когда-то на мосту

      Вы видите то, во что верите, или верите в то, что видите?

Сидни Бейкер, доктор медицины

      Скоро зима, но день очень тёплый для ноября. В воздухе кружит водяная пыль, такая, от которой не укрыться зонтом. Она везде – и сверху и снизу, разносится ветром, впитывается в одежду и кожу. А может, это и не дождь, а дыхание реки, медленно текущей там внизу, под мостом? Серо-коричневая беспокойная поверхность, дрожащая то мелкой рябью от порывов воздуха, то крупными волнами от проплывающих туда-сюда прогулочных теплоходов.

      И холод. От этого ледяного дыхания уже онемели пальцы, вцепившиеся в ограждение. Взгляд тонет в далёкой, мутной, непроглядной глубине – в тёмных, неясных отражениях – в этом перевёрнутом мире. Тонет и тянет тяжёлой незримой гирей. А может, мы действительно, как в той детской сказке, живём среди кривых зеркал, услужливо врущих, что всё вокруг хорошо и красиво, а это единственное зеркало, показывающее правду? Так, может, это здесь всё перевёрнуто с ног на голову? А там… Там взгляд не падает вниз, а устремлён наверх!

      Какой он, настоящий мир? Невообразимо тянет узнать! Обессиленные, окоченевшие пальцы проворачиваются, не в силах удержаться за мокрый, обжигающий металл. Неотвратимо – ближе и ближе – подползает эта тьма, заполняя собой мысли. Всё вокруг закрутилось, завертелось, а воздух застыл где-то на полпути к лёгким…

      И вдруг тепло под ладонями. Откуда? Как будто кто-то взял их в свои руки и согрел. В пальцы вернулась цепкость, а в мысли – свет.

      – Девушка, у вас всё в порядке?

      Она убрала руки с ограды, опустилась с мысков на всю стопу и перевела пустой взгляд на проходящего мимо старичка с палочкой, выдавив из себя подобие улыбки:

      – Да, всё хорошо. Любуюсь видами Москвы.

      – Поаккуратнее. Совсем с парапета свесилась, а падать тут высоко.

      – Спасибо, постараюсь. Увлеклась.

      Старик пошёл дальше, что-то тихо ворча себе под нос и покачивая головой, а она непроизвольно потянулась пальцами обратно к ограде. Два коротких отрезка – чуть шире её ладоней – продолжали отдавать тепло, как будто подогреваемые откуда-то изнутри. Какое-то… живое, человеческое тепло.

      День второй

      Аня сидела за столом в своём маленьком уютном кабинете. Ну, ей так казалось, что уютном – потому что без соседей. Хотя любой посторонний человек, заходя сюда, скорее думал, что попал в кладовку. Несколько огромных металлических шкафов по всем свободным стенам, стол, стул для посетителей, офисное кресло самой Сорокиной и тумбочка с электрическим чайником. Но кабинет с окном – и это большой плюс.

      На стуле расположилась ровесница хозяйки кабинета – полненькая брюнетка в форме лейтенанта полиции, которая не спеша, но уверенно поедала печенье из неуклонно худеющей пачки. Периодически она запивала трапезу тёмно-коричневой жидкостью с красивой «бензиновой» плёнкой на поверхности, налитой в кружку с надписью: «Дружбу не предлагать – только замуж. О себе: волшебная на всю голову». Свисающая через край кружки нитка с биркой намекала, что жидкость претендует на название «чай».

      Аня методично лупила пальцами по клавиатуре, не обращая особого внимания на подругу.

      – Вот кому надо было душу продать, чтобы заполучить отдельный кабинет? – прервала молчание брюнетка, выбирая очередную жертву в печеньковой популяции. – В моём муравейнике даже чаю спокойно не попить.

      – Он не отдельный, – не отвлекаясь от своего занятия, коротко ответила Сорокина, – тут ещё полно народу.

      – Какого, блин, народу? Ты переработала, что ли? – удивилась лейтенантша, для верности обернувшись себе за спину.

      Аня неохотно подняла глаза и, описывая взглядом полукруг, спросила:

      – Что ты видишь?

      – Ну, железные шкафы, – ещё раз обернувшись, недоверчиво ответила брюнетка.

      – А что в них?

      – Насколько мне известно, бесперспективные дела.

      Сорокина задумчиво посмотрела на коллегу.

      – Легко тебе, наверное, живётся, Тань…

      – А что не так-то? Что там у тебя?

      Пухляш поставила чашку на стол, встала, открыла один из шкафов и вытащила несколько