Интеллигенция поет «блатные» песни. Максим Кравчинский

оборачивалась всяческими курьезами.

      «Сыграв Жигана, я начал испытывать довольно неприятное ощущение: стоило только мне появиться в местах скопления публики, будь то трамвайная остановка, стоянка такси или магазин, как вокруг меня вскоре образовывалась пустота. Окружающие сначала как-то испуганно глядели на меня, а потом, держась за карманы, пятились и отходили. Первое время я терялся, не понимал, в чем дело, даже думал, что от меня пахнет нафталином или чесноком, но товарищи все объяснили:

      – Чего ты волнуешься, это вполне естественно. Каждый день во всех кинотеатрах крупно, во весь экран показывают лицо жулика Жигана, – ты ведь играешь его без грима. Ясно! Поэтому человека беспокоит твое лицо, когда он сталкивается с тобой в жизни.

      <…> Как-то вечером, возвращаясь со съемки, я зашел на Невском в ночной магазин. Ожидая, пока продавец завернет покупку, я увидел в зеркальной витрине, против которой стоял, как ко мне в карман опустил руку вихрастый паренек лет десяти. Он, наверное, заметил, как я положил туда сдачу. Вероятно, от волнения (был он не бледный, а какой-то прозрачный) свою “операцию” проводил неловко и неуклюже, тыча меня в бок пальцами.

      Я мог бы взять его за руку, но пожалел – он трясся, как осиновый лист.

      “Господи! Ну, бери скорее и уходи”, – подумал я.

      Малыш вытащил бумажку, тяжело вздохнул, быстро отошел и затерялся среди покупателей.

      Когда я вышел из магазина, меня кто-то окликнул:

      – Товарищ Жаров!

      Я оглянулся, – в глубине ворот стоял длинный, худой, лет семнадцати парень, который держал моего вихрастого малыша за руку.

      – В чем дело? – спросил я.

      – Вот вам ваши три рубля! Извините его, пожалуйста, – произнес парень сиплым голосом. – Эх, ты, зануда! Своих не узнаешь! <…>

      Это не анекдот, это подлинная правда. И рассказал я ее без прикрас, не изменяя факта, чтобы сосредоточить внимание вокруг огромной силы воздействия на зрителя художественного образа, силы, идущей с экрана, о которой мы часто забываем». (Там же.)

      «Путевка в жизнь» стала серьезной вехой в развитии отечественного кино. Лучшим доказательством тому частушки, которые, подхватив музыкальную тему, тут же сложил народ о любимых персонажах:

      Мустафа дорогу строил,

      А Жиган по ней ходил,

      Мустафа по ней поехал,

      А Жиган его убил.

      Мустафа дорогу строил,

      Мустафа по ней ходил.

      Мустафу Жиган зарезал,

      Колька-Свист похоронил.

      Герои так полюбились зрителям, что было принято решение снимать продолжение. Действие второй серии разворачивалось на строительстве Беломоро-Балтийского канала, куда попадал Жиган после убийства Мустафы. «Пройдя трудный путь “перековки”, – сообщал в мемуарах Жаров, – он становился достойным членом общества». Но режиссер Николай Экк был натурой мятущейся. Он увлекся другой темой, забросил, казалось бы, беспроигрышную идею, но зато снял первый советский цветной фильм «Груня Корнакова» (1936). В дальнейшем судьба его сложилась весьма трагично: