Двенадцать ступенек в ад. Борис Дмитриевич Дрозд

где они содержат скот, птицу. На трудодни крестьяне почти не получают денег, только натурой, зерном или картофелем, овощами и другой продукцией. А без денег даже в крестьянском хозяйстве никуда, товарищ Сталин.

      – Разве ЦК и Политбюро, введя льготное налогообложение дальневосточных колхозов и единоличников, сделало это в недостаточной мере? – спросил Сталин.

      – В недостаточной, товарищ Сталин, – повторил Дерибас. – Эти нововведения, мне кажется, сделало бы крестьян по отношению к нашей власти исключительно дружественным.

      Сталин опять отправился в путешествие к дальней двери своего большого кабинета, встал у окна и погрузился в раздумье.

      – Политбюро сейчас не имеет намерений пересматривать политику партии в отношении крестьянства, у него более насущные задачи, – подвел итог Сталин этому разговору, стоя у окна.

      Наступила напряженное молчание, длилось оно, пожалуй, минуту-другую , но Дерибасу это молчание показалось вечностью. «На весах взвешивает, что со мной делать, нужен ли я еще ему? – проницательно думал Дерибас о своей дальнейшей участи. – Всех, каждого так взвешивает! Может, отпустит с миром, а может?.. А как не нужен буду, объявит и меня шпионом и врагом народа. Еще и до гостиницы не доберусь, а участь моя уже решится».

      Наконец Сталин отошел от дальнего окна и медленно…рассчитано медленно приблизился к столу. «Вот сейчас все и скажет», – мелькнула у Дерибаса мысль.

      – Политбюро готовило вам новое назначение на Украину вместо товарища Балицкого, но в связи со сложившейся обстановкой в стране и в Дальневосточном крае изменило свое решение. Возвращайтесь на Дальний Восток, товарищ Дерибас, – проговорил Сталин, давая понять этим, что разговор окончен. – Политбюро доверяет вам. И хорошенько разберитесь там у себя на Дальнем Востоке во всей сложившейся обстановке. И потрясите со своими работниками хорошенько тех, кто запятнал себя антисоветскими настроениями, а тем более враждебными намерениями. Хорошенько их потрясите! – прибавил он (жест рукой с трубкой). – Политбюро ждет от вас более решительных действий по борьбе со всяческими врагами народа.

      Дерибас и Ежов вышли из приемной, где их уже ожидал дежурный офицер, чтобы препроводить их на выход, к тому месту, где они сдали оружие на хранение.

      – Это хорошо, что товарищ Сталин доверяет вам, товарищ Дерибас,– говорил Ежов, забирая Дерибаса под руку, когда они шли по кремлевскому коридору. – Это очень хорошо! Постарайтесь оправдать его доверие, и мое тоже. Но вы были смелы, вы были отчаянно смелы! Я даже испугался за вас. Вы ему советовали, а это неосторожно, а я вас не предупредил, а он этого не любит. Ох, не любит, не любит! – скороговоркой повторил Ежов. – Но Сталин оценил вашу большевистскую прямоту и храбрость. Редко кто из наших сотрудников высказывается с такой нелицеприятной откровенностью.

      – Почему же? Разве товарищу Сталину не известно действительное положение дел в приграничных районах и настроение крестьянства?

      – В