Покорная. Ника Мур

ими. Маленький пузырек предвкушения вздулся у меня в животе. Натаниэль пообещал, что мне понравятся зажимы, что короткая боль будет стоить того удовольствия, которое они принесут.

      “Я подумал об этом, – продолжил он, – но решил выбрать что-то другое”.

      Холодный металл скользнул по моей груди. Это было похоже на колючий нож для пиццы. Он медленно провел им вокруг одной груди, затем вокруг другой. Ощущения были невероятными. Он не приближался ни к одному из сосков. Вместо этого он поворачивал колесико все ближе и ближе, прежде чем отодвинуться. Затем появились двое, каждый из которых повторял движения другого. Дразня и насмехаясь, но никогда не попадая точно туда, куда мне было нужно. Они подходили все ближе и ближе, а затем снова отступили. При следующем заходе они сблизились еще больше, и я поняла, что взорвусь, если он не прикоснется ко мне в ближайшее время.

      И тут он это сделал – колеса проехались по моим соскам как раз там, где я нуждалась в облегчении. Это было так приятно, что я забыл, где я и что мы делаем, и застонал от удовольствия.

      – Ааааа.

      Он тут же отстранился. – Черт возьми, Эбигейл, – сказал он, снимая шарф с моих глаз. – Это произошло дважды менее чем за два часа. Сейчас и чуть раньше в моем кабинете. Он так сильно отвел мои волосы назад, что у меня не было другого выбора, кроме как встретиться с ним взглядом. – Ты заставляешь меня поверить, что на самом деле не хочешь этого.

      Слезы защипали мне глаза. Я так сильно хотела сделать все идеально в эти выходные. Вместо этого я уже дважды облажалась – один раз в его кабинете и еще раз в его игровой комнате. Но хуже всего, абсолютно хуже всего, было осознание того, что я разочаровала Натэниела.

      Я хотела извиниться. Сказать ему, что мне жаль, и что я исправлюсь. Но он велел мне молчать, и лучшее, что я мог сделать, – это подчиниться его приказу.

      – Давай посмотрим, – сказал он, все еще глядя мне в глаза. “Какое наказание полагается за неповиновение во время сцены?”

      Он знал это наказание не хуже меня. Возможно, даже лучше. Он затягивал с этим только для того, чтобы заставить меня попотеть.

      “Ах, да”, – сказал он, как будто вспоминая. “Количество ударов за непослушание во время сцены остается на усмотрение дома”.

      На усмотрение Дома.

      Блядь.

      Что бы он решил?

      “Я мог бы дать тебе двадцатку”. Он провел руками по моей заднице. – Но это положило бы конец всем играм на сегодня, а я не думаю, что кто-то из нас этого хочет.

      Черт возьми, нет.

      Он бы не сделал и двадцати ударов, не так ли?

      Я опустил глаза и изо всех сил старался не поддаться искушению взглянуть на скамью для битья.

      “Но я дал тебе три штуки раньше, в моем кабинете, – размышлял он, – и они, очевидно, не принесли пользы”.

      Мое сердце бешено колотилось в груди. Я был уверен, что он тоже это заметил.

      “Восемь”, – наконец сказал он. “Я переделаю предыдущие три и добавлю пять”. Он наклонился и прошептал: “В следующий раз я добавлю еще пять, и будет тринадцать. После этого будет восемнадцать”. Он сильно