Музей открытых окон. Екатерина Кошманова

по периметру комнаты. После созерцания посреди комнаты на пол стелили скатерть, затем раскладывали на неё печенье, пироги – все то, что принесли с собой. Мы пили чай, шутили и смеялись. Это было очень душевно.

      Созерцание только внешне похоже на медитацию. Это практика внутреннего замирания и наблюдения, которое проводилось с целью обнаружения той части себя, того мистического внутреннего органа, который видит, осознает и фиксирует все мигающие в уме мыслеобразы. Кстати, на сегодняшний день ученые в области изучения деятельности мозга так и не смогли определить, где же находится то самое пресловутое «Я». Поэтому утверждение о том, что все мы живем в мире отдельных разумных существ с точки зрения мозга, – такая же бездоказательная аксиома, такой же вопрос веры, как и то, что мы живем в мире, где есть единое поле сознания.

      Под медитацией я сама для себя определила какое-то вполне конкретное внутреннее деланье, в отличие от созерцания в его чистом виде – практики внутреннего «неделанья». Разъяснить этот термин более подробно требует от меня его затасканность. Он стал настолько широким, что перестал вообще что-либо значить.

      Большинство людей, когда слышат слово «медитация», представляют человека, сидящего в позе лотоса с закрытыми глазами. Это слово для многих означает лишь физическую позу и безделье. Никто при этом не понимает, чем конкретно в это время занят человек, что за внутреннее путешествие он совершает. А действий может быть бесконечное множество. Он может заниматься разными видами визуализации, может пытаться гонять энергии, может пытаться достичь состояния «вне мысли», борясь со своим внутренним диалогом. А может быть просто в трансе.

      Медитацию многие боятся практиковать, потому что она может привести к психологически опасным феноменам. И боятся правильно. Чтобы обезопасить себя, у медитации должна быть цель. А лучше – медитация должна быть совершенно четко встроена в мировоззренческую основу. Так же как и дыхание в нашу обычную жизнь. Заниматься медитацией ради самой медитации или даже успокоения малоэффективно. Все равно что использовать телефон, чтобы бить орехи.

      Созерцание отличалось от медитации тем, что в созерцании ум не уплывал в трансовые состояния. Созерцание должно было быть при ясном разуме, должна была быть достигнута максимальная трезвость и острота восприятия. И в то же время должна была сохраняться отрешенность. Удобнее всего состояние ума и чувств при созерцании описать на примере кошечки, которая наблюдает за птичкой. Она замерла так, что даже трудно уловить ее дыхание. Созерцающий человек должен был уходить в точку, которую проще всего назвать «точкой наблюдателя», омываемой умом в его текучести. Конечно же, высшим уровнем созерцания является наблюдение не за переливами собственной личности, а Божественное созерцание.

      «В уме нет самого ума, его природа – ясный свет». ВМ

      Так как ум привык гулять сам по себе – в созерцании его течению задавался вектор. Игорь настраивался на ментальное поле присутствующих людей и озвучивал