Все время мира. Лара Кутиченко

её разглядывать, уверенный, что она этого не замечает. Около тридцати. Нежная кожа, очень светлого оттенка, маленькое ушко, слегка вьющиеся волосы. Нормального размера губы, не знавшие уколов.

      Как-то я смотрел фильм, где взрослая женщина разложила своему бывшему мужу «естественную» красоту его новой возлюбленной по полочкам. По её словам, выходило, что создать такую естественную красоту ей помогли хирурги и косметологи, а степень этой естественности была прямо пропорциональна цене их услуг. Эта сцена породила во мне смешанные чувства, мне было и смешно, и неприятно одновременно. Зачем женщины делают с собой всё это? Не старые, желающие удержать видимость молодости, а молодые? У меня только один ответ на этот вопрос: красота – это инвестиция, и она должна окупиться. Может, и здесь та же история? Или, у меня уже деформация восприятия, и я ищу подвох там, где его нет? Такая эффектная внешность, такие почти неуместные каблуки, и при этом полностью меня игнорирует. Это нелогично. Нет, точно, деформация. Я мысленно покрутил пальцем у своего виска. Совсем «того».

      – Вот ваш этаж, кабинет первый справа, – она подняла на меня глаза, и я ощутил прилив тепла в районе солнечного сплетения. – Чтобы войти в сектор с кабинетами, приложите браслет к датчику у двери. Потом также приложите браслет к датчику у двери нужного вам кабинета и ждите вызова на экране табло. Если вам что-то ещё понадобится, вы сможете найти меня на первом этаже.

      Уже когда двери лифта стали закрываться, я успел спросить:

      – А зовут вас как?

      – Анна.

      Указанный мне кабинет был украшен табличкой с надписью «Психотерапевт». Я решил, что это уже не смешно, но прислонил браслет к датчику. Буквально через секунду на экране табло зажглась моя фамилия и я вошёл. Врач поднялся из-за стола мне навстречу. Это был седой уже мужчина в прекрасной физической форме с лицом, будто высеченным из скалы.

      – Борис Сергеевич! Добрый день! Очень раз вас видеть!

      – Рады видеть? Меня? То есть, простите, я хотел сказать…

      – Вы, верно, меня не помните, а я вас помню очень хорошо, и батюшку вашего и Елену Леонидовну, – голос его, густой, обволакивающий, хорошо поставленный, звучал как-то знакомо, но я, как ни силился, не мог вспомнить его.

      Видя моё замешательство, он улыбнулся:

      – Прошло уже около двадцати лет, с тех пор как вы были у меня на приёме в последний раз. Да и неудивительно, что вы меня вытеснили из своей памяти, сеансы у нас с вами были тяжёлые и мне было очень жаль, что вы их прервали.

      Он протянул руку и взял со стола какое-то подобие чёток. И тут меня осенило. Я помню эти чётки, помню, как держал их в руках и под этот тягучий проникновенный голос, перекидывал бусины, каждый раз, когда слышал кодовое слово.

      – Ну, вот вы меня и вспомнили, вижу в глазах блеск узнавания. Подростком вы меня ненавидели, я думаю. Надеюсь, сейчас мы начнём наши отношения в другой тональности.

      – Скажите, доктор, – начал я.

      – Иван Андреевич, – мягко подсказал он.

      – Иван