Новый Год для Снегурочки. Ольга Викторовна Аверс

осуждающе посмотрела на Пуню. В её взгляде читался упрёк: «Ну я просила!»

      Доброжил прижал к голове ушки и потупился.

      – Не вини Пунтейлемона, внучка. Он верный теремник, сделал всё правильно. Доложил о случившемся мне, иначе белки раскрыли бы тебя. Хитрые, зараза! Ловчее лис обставят. С ними держи ухо востро. Ну, идём в терем, а то кости стынут.

      Уже в общей горнице Мороз Иванович, устроившись у камина, одарил внучку проницательным взглядом. Чародей не любил повторяться.

      Снегурочка набрала в грудь воздуха и, не поднимая глаз, поведала дедушке о том, что применила заклинание поиска Нового года, и Чудопись внезапно исчезла, а потом отыскалась да вместе с красным молодцем из неволшебного мира.

      – Не понимаю, как так произошло, что в Сказку перенёсся чужак, – призналась девушка.

      – Я же запретил тебе трогать книгу! Мала ещё, и сила не та, – строго отметил чародей.

      – А я говорил, говорил! – подхватил Пуня. – Но кто доброжила слушать будет!

      – Велел же тебе, Пунтейлемон, держать Чудопись подальше от детей! – Мороз Иванович сдвинул густые брови к переносице.

      – Да разве можно что-то утаить от этой егозы?! Иголку в стоге сена отыщет своими чудодейственными словечками!

      – Ты теремник или кто? Баню топить отправлю! К лошадям на постой отошлю! – осердился Мороз Иванович.

      Пуня всем своим видом изобразил глубокое оскорбление, скрестил лапы-руки на груди и даже отвернулся от всемогущего хозяина:

      – Теремник-то теремник, да с чародейкой зимы, волховательницей чаромутных наук, мастерицей словесности, мне, бедолаге-доброжилу, в хитромудрости не тягаться. Умом да властью вся в дедушку уродилась, – сквозь надутые щёки пробубнил доброжил. – Чуть что, виноват в этом доме всегда Пуня!

      – Ну, ну, Пунтейлеймон, не серчай на меня. Ты же знаешь, что незаменим в хоромах! Где я ещё такого прыткого домового найду?!

      – Я теремник. – Ушастому безумно приятна стала похвала Мороза Ивановича, но дуться всё же продолжал – цену себе набивал.

      – Жалую тебе статус хоромника, если напоишь меня облепиховым чаем со сдобными ватрушками. А ты, синеглазая, краса-дереза, зови своего залётного, как его там…

      – Слава! – подсказала Снегурочка.

      – Вот именно. Посмотрю на это чудо иномирное. И как только ему удалось сквозь кривые, скачки и колебания пробиться, – последнюю фразу Мороз Иванович проговорил тихо, скорее всего, самому себе.

      Пуня унёсся в стряпушную хлопотать над самоваром и ватрушками. У него как раз уже всё наготове стояло. Снегурочка же побежала искать Инея и Славу, ведь дедушка точно указал горницу, где схоронился гость.

      «Вот и попросила спрятать, чтоб Дед Мороз не нашёл! Да разве от него можно что-либо утаить?» – поднимаясь по лестнице, размышляла девица.

      Славу Снегурочка нашла в свободной светлице терема Деда Мороза. Парень восхищённо следил за тем, как Иней выпускал из рук снежинки и заставлял их кружиться в медленном танце. Девица отметила, что одну из её двух просьб