Немезида. Рина Нова

Шестьдесят четвёртый-восемьдесят пятый года прошлого века, около сорока детей стали участниками его экспериментов, семеро погибли. Он был учителем и руководителем кружка, имел большое влияние на детей и часто уводил их в лес, где подвешивал, растягивал верёвками, душил и много чего ещё. Подобные игры Сливко записывал на видеокамеру. Записей сохранилось много. И кто же он у нас такой?

      Заметив среди поднятых рук того же активиста, что ответил в прошлый раз, Тенёв, усмехнувшись, указал на него же.

      – Давай, гиперактивный, жги.

      – Очень яркий пример маньяка. Нет выгоды, зато возбуждение от насилия и сохранение видеозаписей, которые он пересматривал, чтобы снова ощутить те же эмоции. Абсолютный псих!

      – Хм. А про возбуждение я не говорил, – Тенёв ухмыльнулся. – Вы уже знакомы с делом Сливко, я прав?

      – Изучал старые дела по профилю. Самые громкие.

      – Хорошее занятие. Врага надо знать в лицо, – Тенёв довольно кивнул. – Ладно, я передумал: можешь всё-таки взять в столовой пирожок. А мы пока с вами рассмотрим ещё одного преступника. Точнее, на этот раз, преступницу.

      Когда скучная теория переходила в рассмотрение реальных дел и общение, студенты, как обычно, оживали. И многие даже отвлекались от своих занятий, особенно учитывая, что Тенёв не всегда спрашивал желающих – вполне мог выбрать кого-то просто так, наобум.

      – Ирина Гайдамачук, она же Раскольников в юбке. Две тысячи второй-две тысячи десятый года. Семнадцать мёртвых старушек. Несмотря на страсть к алкоголю, действовала расчётливо: забивала бабушек молотком, меняла внешность и заметала следы. Ценности спускала всё на ту же выпивку. К слову, одна из бабушек даже выжила, так что нападений было восемнадцать.

      На этот раз Тенёв выбрал одну из сидящих впереди девушек, а то они, кажется, уже устали тянуть свои руки.

      – Это, очевидно, серийная убийца без явной мании. Действовала, руководствуясь алчными мотивами, а конкретно – выбирала не способных сопротивляться жертв и грабила, чтобы достать деньги на алкоголь. Хотя вы и попытались переключить наше внимание.

      – Хорошо. Верно. Но ради всего святого, выражайся попроще. А то на твоих отчётах любое начальство заснёт.

      Пока часть аудитории снова потонула в смешках над покрасневшей от смущения однокурсницей, руку поднял один из вечных молчунов. Тенёв кивнул, приготовившись слушать.

      – Алексей Тимурович, а Немезида – серийник или маньяк?

      – А это у нас кто? Не припоминаю такого прозвища.

      – Тот, что утром ломанул Меркурий, – активист опять не сдержался. – Он по всем новостям с самого утра. Какой-то блогер назвал его «новой версией Немезиды», другие подхватили и понеслось. Теперь так и называют.

      – Немезида, значит, – Тенёв демонстративно хмыкнул и, спрыгнув со стола, стал ходить по кабинету. – Он психопат.

      – Но ведь Немезида убивает только преступников, по сути… Делает доброе дело? – раздался неуверенный девчачий голос с другой стороны, Тенёв не отследил, кому он принадлежал.

      – Ты