Тринадцать нарядов вне очереди. Михаил Александрович Каюрин

разразился нешуточный. Больше всех почему-то злорадствовал Тарасенко. Изрыгнув в пространство трёхэтажную брань, он взял несколько пар испорченной обуви и отправился лично докладывать о происшествии командиру роты, минуя существующую субординацию.

      – И что мне с тобой делать, товарищ курсант? – спросил командир роты, когда Василий предстал перед ним. – Ущерб от твоих деяний составил 72 рубля 50 копеек. Мы обязаны взыскать эту сумму с виновника. Желательно в добровольном порядке. Сам напишешь родителям, чтобы они выслали тебе денег, или мне оправить им хвалебное письмецо с печатью?

      Василий стоял, опустив голову. Мысли лихорадочным потоком проносились в голове. Он представил на миг лица родителей, когда они будут читать это «хвалебное» письмо от командира, и ему стало не по себе.

      – Товарищ капитан третьего ранга, а можно как-то иначе? – спросил Василий хриплым голосом.

      – Что значит – иначе? – в недоумении спросил командир роты.

      – Ну…отработать где-нибудь, чтобы только родителям не сообщать.

      – Я бы с большим удовольствием отправил тебя, Стрельцов, на заработки, только вот не имею такой возможности, – последовал ответ на просьбу Василия. – Военный флот – не производственное предприятие, а боевая составляющая министерства обороны. На нём денег не зарабатывают, а отдают воинский долг перед Родиной.

      От слов командира у Василия ёкнуло внутри. Он собрался заявить, что готов полностью отказаться от своего денежного довольствия курсанта до окончания учёбы, а оставшуюся сумму обязательно возместит, только чуть позже. Напишет письмо сестре, и она вышлет деньги.

      Готов был сказать, но не успел.

      Послышался стук в дверь, в кабинете командира роты появился главный старшина Ольшанский.

      – Разрешите, товарищ капитан третьего ранга, – произнёс он с порога. – Главный старшина Ольшанский из суточного увольнения прибыл без замечаний.

      – Проходи, Борис, присаживайся. Ты как раз кстати, – командир роты указал жестом на стул. – Неприятный случай произошёл в первом взводе. Курсант Стрельцов спалил полтора десятка пар ботинок своих сослуживцев.

      – Я уже в курсе, тащкаптреранга, – пояснил Ольшанский. – По этому поводу и заглянул к вам.

      Главный старшина Ольшанский дослуживал последний месяц до демобилизации. Был он высоченного роста, широк в плечах, медлителен в движениях и говорил громовым басом.

      В роте его уважали, с ним советовались, к нему обращались за помощью. Совсем недавно он вернулся из дальнего похода, к котором проводилось испытание нового образца аппаратуры, в разработке которой он принимал непосредственное участие. К тому же, он был представителем династии военных моряков.

      Отец в звании капитана первого ранга служил в штабе Черноморского флота. Дядя Бориса, герой Советского Союза, погиб в битве за Севастополь, его фамилия была навечно занесена в списки личного состава школы, в которую попал служить Василий Стрельцов.

      Аккуратно