Норман. Вячеслав Марченков

ему пользоваться его даром без моего разрешения, лишь для его блага!

      Внимательно посмотрев на жену, пояснил он.

      – Я поняла тебя, любимый!

      Ещё раз повторила Тельциния.

      – А теперь, пора будить его! Кобыла застынет на морозе!

      Закончил разговор Рони, направляясь к топчану, где мирно спал его сын.

      – Норман, вставай!

      Бородатое лицо мужчины склонилось над мальчиком, и в который раз повторило:

      – Вставай, Норман!

      Но тот, в ответ, лишь повернулся на другой бок и засопел ещё громче.

      – Пусть ещё поспит!

      Умоляюще глядя на коренастого мужчину, тихо прошептала стоявшая рядом с ним красивая брюнетка.

      – Он вчера вымотался с Ланой, удаляя ей боль в спине.

      – Не лезь не в своё дело! Пойди лучше приготовь сыну завтрак.

      Строго огрызнулся тот. И вновь обращаясь к спавшему ребёнку, промолвил:

      – Сынок, поднимайся!

      Голос отца на этот раз прозвучал строже и мальчик с большим трудом разомкнул тяжёлые веки.

      – Пап, ну ещё чуть-чуть, можно?

      Простонал ребёнок, но мужчина стоял на своём:

      – Нет, сын! Пора собираться! Иначе, дотемна не успеем.

      Мальчик, подчиняясь воле отца, нехотя поднялся с деревянных нар, укрытых рваными шубами и принялся одеваться. Наконец, позавтракав рыбным супом, он накинул на худенькие плечи не единожды заштопанный заячий полушубок, на голову натянул из такого же меха шапку и выскочил, громко хлопнув дверью, вслед за отцом из дому. Лицо сразу же обожгло морозным северным ветром, а от стука ветхой двери с низкой соломенной крыши свалился огромный пласт снега, обсыпав ребёнка с ног до головы.

      – Ой! Ой! Ой!

      Громко завопил Норман, выбивая из-за ворота полушубка снег и забыв на время о сне.

      На крик, в открывшуюся вновь дверь, показалась мать.

      – Что случилось?

      Взволнованно спросила она, но увидев происходящее на улице, мило улыбнулась и скрылась опять в доме. Отец же, не обращая внимания на вопли сына, подошёл к стоявшей у ворот запряжённой в деревянные сани низенькой рыжей лошадке и, поправив на ней сбрую, крикнул:

      – Садись, давай! Нечего верещать на всю деревню!

      И не дожидаясь ответа, плюхнулся в сани первым. Следом за ним, разворошив сухое сено, уселся и мальчик.

      – Но, милая!

      Ещё больше повысив голос, скомандовал мужчина, легонько хлопнув кнутом по горбатой спине рыжей кобылы. И животное, пугливо дёрнувшись, послушно потащила сани в сторону реки, за которой тёмной полосой на фоне белого снега выделялась кромка леса.

      – Ничего, Норман, мы мигом обернёмся! Давеча я всё уж заготовил! Там всего лишь воза на три. Без дровец, сам понимаешь, никак нельзя. Зима ныне рано пришла. Видать студёная будет!

      Бухтел отец, не поворачиваясь к сыну. В то время, как мальчик, забравшись по голову в ароматное сено, молча, наблюдал за отдалявшейся с каждым шагом лошади, деревней. Откуда тонкими, извилистыми струйками поднимался в утреннее небо серый дым от печных труб. Мужчина что-то продолжал