Поэмы беспокойных лет. Валерий Гудошников

маются крылья

      И сыновей прячет земля навсегда…

      Из песни о небе

      ––

      Не вдаваясь подробно в детали,

      Наших предков не сложно понять:

      О летании люди мечтали,

      Что ж мечту, ведь её не отнять.

      Заточить невозможно в темницу,

      Наговором дурным не сгубить.

      Для неё не преграда границы,

      Разве что её можно убить

      И, случалось, не раз убивали, -

      Инквизиции жуток закон,

      Только зря всё, о небе мечтали

      Галилей, Аристотель, Ньютон.

      Ах, мечты, если б в срок им всем сбыться!

      Пыль веков оседает во мгле.

      Ну, зачем людям в небо стремиться!

      Мало ль места им здесь, на земле?

      Что нашли они в бездне чернильной,

      Где не видно ни дна, ни конца?

      Там итог – только камень могильный,

      Да разбитые чьи-то сердца.

      Но попробуй внимательно вникнуть

      И поймёшь, ведь не каменный век,

      Что желание в тайну проникнуть

      Выше смерти – таков человек.

      Небо с мужеством многих сдружило,

      Но, оставив немногих в живых,

      На алтарь своих тайн положило

      Больше жизней, чем в войнах иных.

      ––

      Нынче небо для многих открыто.

      В небе чище и ярче заря.

      С колокольни «смерд гнусный» Никита

      Прыгал, кажется, вовсе не зря.

      Нет, конечно. Но вот ведь досада!

      Власти сделали всё, что могли:

      Аппарат у церковного сада,

      Отслуживши обедню, сожгли.

      Но решили, что этого мало,

      С плеч главу – и душа к небесам!

      Тело ж смерда, чтоб зря не пропало

      На съедение бросили псам.

      Помолились немного, ну, ладно!

      Повздыхали, а мог бы ведь жить.

      Что же, будет другим неповадно

      С сатанинскою силой дружить.

      Только память от смерда осталась.

      Был наказан «конструктор», как тать*.

      Да, нелёгкая доля досталась

      Тем, кто раньше стремился летать.

      * Разбойник. В те времена приговор для них был один – смерть.

      1695 год.

      «Караул, – закричал мужичонка, -

      Государево дело хочу!»

      Бросил оземь** с размаху шапчонку

      И сказал: «Как журавль полечу!».

      ** На землю. (старославянское выражение).

      И в известном стрелецком приказе,

      Куда стражник беднягу привёл,

      От восторга летанья в экстазе

      Объявил, что крыло изобрёл.

      Повезло мужику как-то сразу

      Лишь сказал про полёт журавлей,

      И казна, повинуясь приказу,

      Выделяет «осьмнадцать рублей».

      Ну, мужик! Ну, арап! Ах, негодник!

      Небывалые раньше дела!

      За такие-то деньги сегодня –

      Тут и мышь бы гору родила.

      Сколько средств мужичонка истратил

      Нам конечно теперь не узнать,

      Только крылья он сделал, приладил

      Их на руки и начал махать.

      Но дебют мужику не удался,

      Что для первых – нередкий удел.

      Сколь конструктор взлетать ни пытался –

      Ни на метр от земли не взлетел.

      В людях есть что-то, чем они схожи.

      Никому не уйти от судьбы…

      «Для летания крылья не гожи»,

      Как не гожи они для ходьбы.

      Так комиссия твёрдо решила,

      Будешь спорить – в стрелецкий приказ!

      А ещё объявить поспешила

      О событьях прошедших указ.

      Предлагалось – «и так тому быти» -

      Без веления сверху простить

      «Батогами конструктора бити,

      И ущербы казне возместить».

      Как с ущербом там было – не ясно,

      Повезло, что остался живой.

      Понимал мужичок, знать, прекрасно:

      Поплатиться бы мог головой.

      ––

      1731 год.

      Когда ветер на трассе попутный,

      То быстрее летит самолёт.

      Из Рязани подъячий Крякутный

      Собирается