Участь смертных. Ника Лемад

к самому берегу, сунул морду в воду, млея от удовольствия.

      Скрип, треск ветки; зверь насторожился, весь подобрался. Мгновение размышлял, в воду нырять или скрываться по суше. Побежал по берегу, подозрительно тихому. Может, и зря сорвался, думал, всего лишь птицы резвятся в ветвях.

      Чуть поодаль колыхались жесткие былки сорняков, прыжок в которые завершился металлическим лязгом. Олень заревел.

      Забился, упал, проехавшись по колючкам брюхом и протащив за собой капкан. Передняя нога сломана, понял сразу. Затих, боясь привлечь того, кто поставил ловушку, спрятал голову.

      Пережидая первый приступ боли и чувствуя свое колотящееся сердце, не мог не подметить злую иронию происходящего: на него всем плевать и каждый встречный стремится убить. Поразмыслил бы дальше, где оно закончится, то наказание, и позволено ли ему будет сделать выводы, только в голове все путалось. Воды захотелось до ужаса.

      Звук голоса – и моментально притворился мертвым.

      Шелест травы расслышал, рука потрогала его рога. Кто-то подышал на морду, погладил. Ребенок, понял по голосу, начавшему причитать. А где ребенок – там и взрослые особи. Начал стараться окаменеть усерднее, а пережатая железными клещами нога дернулась. Почуял запах воды точно у своих губ.

      Пей, сказала девочка, еще раз погладив его по мягкому носу. Пей, тебе нужны силы.

      Олень распахнул глаза и встретился с печальным взглядом ребенка. Светловолосой, слегка чумазой, по щечке протянулась грязная полоска. Она смотрела на него так, как видела нечто большее, чем другие. Лет четырнадцать – пятнадцать на первый взгляд, не меньше веков – по внутренним ощущениям.

      Полежи, сказала она, предугадав движение. И добавила, что сегодня он не умрет.

      Почти сразу пришел сторонний шум, кто-то продирался по лесу через кустарники. Девочка глянула туда и улыбнулась, а после ушла. Олень подтащил к себе поврежденную ногу, тихонько хрипнув. О человеческом ребенке забыл сразу, как увидел человеческого подростка, парнишку, озабоченно разглядывающего сначала примятые колючки, а после – огромного оленя. Темные волосы убраны были под широкую повязку, охватывающую лоб, взгляд хмурый. Обругал кого-то сквозь зубы и принялся разжимать дуги капкана.

      * * *

      Он часто приходил к тому подростку, Уилу, как его называли местные. И видел, как он растет, набирается опыта и шишек. Парнишка был чересчур озабочен знаниями, ему было бы уютно в компании ученых. Но вместо этого проживал в деревеньке, Лиговке, один, на самом отшибе, ближе к густому и мрачноватому лесу. И, если не читал и ничего не варил в своих котлах, то пропадал среди деревьев с корзиной.

      Оленя он не боялся. Ни когда доставал его ногу из капкана, ни после, когда вернулся с телегой и чуть не помер, затаскивая туда животное, чтобы отвезти к себе. Два месяца выхаживал и не ленился собирать ягоды, траву и листья для питания зверя.

      Сам зверь не раз думал сменить облик, но опасался пугать молодого знахаря, поэтому прилежно валялся на сене и радовался передышке от битвы за место в мире.

      Окрепнув, в благодарность сопровождал