Легендар 2. Руслан Абилов

нет места в этой войне».

      Гульс закрывает окошко. Коридор холодный. Каменные стены. Гульс не мог припомнить такого огромного здания, где бы мог находиться подобный коридор. Еще одна дверь. Еще одно окошко.

      Мужчина средних лет точит ножи. Старая рубашка с оторванными рукавами. Охотничьи сапоги. Шляпа с широкими полями. Много метательных ножей. Один камень и много ножей. Оточенные движения. Злоба в движениях. Печаль – в глазах.

      Гульс закрыл и эту дверь. Где-то в глубине подсознания он понимал, что это сон. Значит коридор – это путь. А двери – его страхи? Или будущие злоключения, которые, он не сомневался, еще не закончились, ибо его отряд все дальше погружался в древний кенальский лес.

      Коридор резко оборвался. Стена. Красный кирпич. Только что он видел вокруг лишь каменную кладку. Теперь же красный кирпич, напоминающий старый трактир, который был пройден отрядом днем раньше. Позади себя он услышал шаги. Незнакомец в маске. Маска, наподобие тех, которые одевают на карнавале на поляне Валун. Он хотел было выхватить свой меч уже привычным, оточенным движением. Но не было ни меча, ни даже ножен.

      Незнакомец ударил его в лицо. Стальная рукавица выбила несколько зубов и порвала губы. Второй удар пришелся в лоб. Гульс понял, что не может блокировать удары. Понял, что его обуял всепоглощающий ужас. Нападавший взял его за горло, приподнял и резко вдавил в стену. Стена была пробита его телом. Кирпичи разбили каждую его кость. Адская боль. Кровь капает. Кап-кап. Звук становится металлическим, а в глаза ему бьет свет факела.

      Глава 18

      – Гульс, подъем! Нас атаковали!

      Голос Слима. В нем не было и тени страха. Лишь злость и обреченная усталость. Опытный, но не старый. Свирепый, но не жестокий. Проклятый войной и брошенный родными. Слим был другом ему. Хотя, в глубине души, Гульс знал, что для Слима это лишь работа. В нем так мало осталось от прежнего человека, которого Гульс знал еще в академии.

      Гульс схватился за меч. На месте. Отголоски сна пробежали по спине. Он лежал на своем плаще, подложив под голову дорожный мешок.

      Он вскочил на ноги. Тут и там бегали воины его отряда. В стороне лежало чье-то тело, истыканное стрелами, словно подушечка для иголок. Бедолага принял первый залп. Часовой.