Человек заговорил. Происхождение языка. Виктор Тен

не понимали парфян, греки – персов, а между тем общие предки тех и других народов говорили на одном языке всего за 2 тысячи лет до их общего бытования. Население Великого княжества Литовского и Московского царства говорило на одном языке–государственным языком Литвы был русский. Никакого языкового барьера не было. Политическое разделение произошло в 15в. Уже к 18в. сформировались отдельный русский и отдельный белорусский языки. Отличия при этом существенные – поезжайте в Беларусь, послушайте радио. Зная русский, можно догадаться, о чем идет речь, но что именно говорят, вы,"шановны грыдачы", не поймете, даже если это будет простейшая информация о "викамкаме" и "господарствах". Не знающий белорусского языка человек может решить, что речь идет о каких-то местных олигархах, развлекающихся канканом, тогда как на самом деле в райсовете обсуждали колхозы.

      В сравнении с праиндоевропейским языком даже санскрит – младенец. А человечеству, как минимум, 40 тыс. лет! О какой "сравнительно-исторической" реконструкции первых стадий развития человеческого языка" может идти речь, если даже реконструкция общего индоевропейского языка зашла в тупик, при том, что большинство его производных известны и даже живы?

      Совершенно прав А.Пинкер, утверждая: "Историю слов невозможно проследить настолько далеко в прошлое. Это будет напоминать рассказ о человеке, заявлявшем, что он продает топор Авраама Линкольна – он объяснял, что за прошедшие годы лезвие пришлось поменять дважды, а топорище – трижды. Большинство лингвистов полагает, что после 10 000 лет в языке не остается никаких следов того, чем он был". (Пинкер, 2004,С.247).

      Само понятие "глоттогенез" (происхождение языка) стало в глазах современных лингвистов каким-то малопризнаваемым. Дескать, с одной стороны наука; с другой – "спекуляция, называемая теория глоттогенеза". Это, на мой взгляд, ни что иное как выражение бессилия языковедческого сообщества, которое после двух с половиной веков развития лингвистики осознало, что не может решить проблему происхождения языка. В психологии известен феномен "полного отрицания": то, чем человек дорожил, что было для него всем (Родина, другой человек), будучи потерян навсегда, очень сильно тревожит фактом своего существования. Оказывается, что "крупно расставаться" гораздо легче, когда переходишь к полному отрицанию, а не частичному. Отсюда выражения типа "проклятая моя Родина" или "худший враг – это бывший друг", феномен ненависти к бывшим любимым. Подобным образом проблема глоттогенеза превратилась из основного увлечения самых выдающихся лингвистов прошлого в "спекуляцию", о которой выдающиеся лингвисты современности говорят едва ли не с презрением.

      Вывод: в начале 21в. мы столкнулись с абсолютизацией сравнительно-исторического языкознания не только в маргинальной части языковедческого сообщества, но и в академической. Это возрождение является ни чем иным как выражением теоретического кризиса общей лингвистики, которая начинала в 18в. с компаративистики, но после этого прошла целый