Осторожно! Не то колдану. Любовь Романовна Белых

Эй, ушастый, дай ей воды.

      Кто? Где? Что?!

      Меня стошнило. Я чудом успела увести голову вбок, чтобы не заблевать саму же себя.

      – Да погоди, видишь, душа наружу просится. – проговорил всё тот же голос.

      Хранитель был прав. Душу я чуть не вытошнила.

      Не успела порадоваться тому, что осталась жива, что тошнота отступила, что душа осталась при мне, как котяра заговорил снова:

      – Я Хранитель Ведьминских Угодий. Хранитель всей долины, что достигает Драконьего Перевала, Алисия! Я не твой Хранитель. Даже не твой фамильяр! Впредь будь осмотрительнее. Я к тебе в наём не шёл. Ты поняла меня? Спасать тебя больше не стану.

      Чего?

      – Я не просила. – прорычала я, осторожно трогая свои руки. Поразительно, но они совсем не болели. – Что ты сделал? – не сумев ничего разглядеть под стоями грязи и засохшей крови, я потёрла ладони друг о друга. Ничего. Никакой боли. – Что сделал? – повторила свой вопрос, не дождавшись никакого ответа.

      Взгляд устремился к небу. Стоял то ли поздний вечер, то ли раннее утро. Небо было тёмным, беззвёздным и облачным.

      – Искру тебе дал. В пасть положил, челюсть твою потеребил, чтобы пузырёк лопнул, и благосклонно дождался твоего пробуждения.

      У меня от услышанного глаза на лоб полезли.

      – В пасть? – взревела я. – Благосклонно?! Да я тебя придушу к чёртовой бабушке! Ты меня стеклом накормил! А если я себе какие-то органы повредила? Если поцарапала… – заозиралась, отыскивая глазами этого засранца.

      Пушистый гад отыскался лежащим на земле в нескольких метрах от меня. Если бы не его гуляющий из стороны в сторону хвост, я бы, может, и не разглядела его так быстро при такой-то видимости.

      – Это лучше смерти, не так ли? Ну, истекла бы ты кровью… и что? – флегматично заговорил он. – Надо было сказать, что помереть хочешь, перед тем как чувств лишаться. Мне-то откуда знать, что в твоей дурной голове? Я всего на минуточку к Перевалу метнулся, чтоб тебе… – недослушала.

      Меня от его тона и рассуждений такая злоба взяла, что я, сгребла с земли руками всё, на что пальцы в темноте наткнулись, и швырнула в его сторону.

      Воздух разрезали зелёные всполохи тут же. Комья земли, мелкие сучья, палочки, листики – всё сгорело в зелёном огне, не добравшись конечной цели.

      В отличие от самого пламени. Оно-то добралось! Поглотило пушистого гада в одно мгновение и осветило округу ярким зеленоватым светом.

      – Господи! – завизжала я.

      – А-а-а-а-а! – завопил кот.

      – Чего делать-то? Что делать? – заголосила я, бросившись к пылающему коту.

      Ноздрей коснулся неприятный запах палёной шерсти. Мои волосёнки на голове приподнялись.

      Это же не из-за меня, да?

      – Дура-а-а! – выплюнуло мне пламя и тут же начало угасать.

      На меня смотрел чёрный кот, от которого шёл тошнотворный дымок, и нервно дёргал обожжёнными ушами. Зло смотрел, с ненавистью.

      Шумно сглотнув, я прижала руки к груди и кивнула. Пусть так. С дураков, говорят, и спрос меньше.

      – Тебя, видать, в детстве пороли