Домой – к началу времён. Александр Айвазов

Шарафу в доказательство непричастности к побегу предложили бросить первый камень. После его назначили главным, и он пообещал, что через месяц он отправит бомбу куда угодно, даже в Белый дом к президенту Обаме. На этом и порешили: будет свадьба, или он ответит как мужчина. Нас вернули в лабораторию, повесив мне кандалы на ноги. Шараф попытался извиниться, но я жестом остановил его и ушел в мастерскую. На следующий день к нам поставили дополнительно три поста, и стало понятно: нам отсюда больше живыми не выйти. Только побег с уничтожением машины и документов, которую восстановить могли только я и Галиб, так как Шараф отвечал за техническую часть, и это он делал хорошо. Подойти лишний раз к машине мы не могли, чтоб не привлекать внимания. Мы в душе договорились, что при пробном пуске мы сбежим на машине времени в прошлое, насколько возможно. А кто останется, ведь машиной надо управлять снаружи, и кто уничтожит машину? Шараф сказал, так как он главный, то бежать должен я, а он поставит таймер пуска и детонатор на уничтожение лаборатории. Даже если нам не удастся бежать, то нам суждено вместе погибнуть. Он заранее поблагодарил меня за дружбу, и он рад, что был знаком со мной и Галибом.

      – Это что за панические настроения? Накаркаешь беды, – сказал я.

      – Так как завтра не будет времени на прощание, – ответил он. Утром, как договорились, мы объявили о пробном пуске машины и начали приготовление: направили дополнительные мощности, после наладки машины мы поместили мышей, и я залез в камеру с ними. Закрыв меня, он сказал охране: если будет сверкать, то они должны покинуть помещение, так как он находится в укрытии, они нет. При начале движения я видел, как охранники побежали к выходу, а Шараф к соседней камере, и дальше мое сознание отключилось.

      ГЛАВА 3. ПРИНЯТИЕ РЕАЛЬНОСТИ

      Очнулся я в пустыне. Во рту сладковатый привкус ванили, мыши лежали рядом, их придавило обшивкой камеры. Вокруг в радиусе семи метров на песке разбросаны части камеры, некоторые из них были оторваны друг от друга, словно гигантская рука растягивала металл до тех пор, пока не порвался. Некоторые части машины слились в один кусок. Разные металлы и дерево сплелись, перемешавшись молекулами. Необъяснимая сила бушевала вокруг меня. Большая часть кабины вместе с оборудованием лежала рядом. Можно было говорить, что восстановить машину некому, она просто уничтожена. Значит, машина уничтожена полностью, и не понятно, почему столько оборудования переместилось со мной. При отправке Галиба испарилась только внутренняя оболочка, а здесь одна треть комнаты переместилась. И куда попал Шараф, в какое время его занесло? Господи, а я-то где? Самого куда занесло? Какой год, век, страна и где нахожусь сам?

      Поглядел на часы – они показывали одиннадцать, но смысла в этом не было. Ощупав себя, как слепой, убедившись, что нос, уши, глаза на месте, оглядев себя, стал знакомиться с местностью. Песок, он и в Африке песок. Встал на ноги, переминаясь, посмотрел на солнце. Оно ослепило. Зажмурившись,