Школа. Никому не говори. Том 4. Руфия Липа

Люба точно не хочет, так это выглядеть хуже, чем кажется, благодаря тебе. Ты здорово постарался за прошлые годы, молодец, хвалю! Из шкуры вон вылез. Поэтому, Кабан, ходи сюда! Учить буду.

      Сэро взял Тима за куртку у горла и подтянул к себе. Шатен упёрся, схватил сверстника за руку. Брюнет усмехнулся и залепил Степанченко унизительную пощёчину.

      – Эй, свинка, будешь дёргаться – сделаю «приятнее». Хочешь?.. Не хочешь! Само собой! Тогда начнём учить. Тебе ведь не нравится, когда твою дешёвую шкуру полощут в грязи, верно?.. Так вот, прикинь, Кабан, такое никому не нравится. И Поспелова не исключение из этого правила, как бы тебе ни казалось обратное, а всего лишь девочка, не желающая пачкаться об говнососа. Если Люба молчит, это не значит, что она согласна. Сечёшь?

      Тим, красный от натуги, задёргался, но получил кулаком в живот и, ахнув, сложился пополам. Ибрагимов, не теряя даром времени, выкрутил ему руку. Шатен приглушённо взвыл и присел на колени.

      Люба перепуганно вжалась в стоявший позади забор да инстинктивно прикрыла рот. Её не раз бил Тимон, и она это всегда воспринимала как свои ничтожество и хилость. Но даже не представляла, что когда-нибудь сможет воочию увидеть, как ломают его самого. Ломают любимчика 10 «А» без жалости и права на помилование как какого-то слабака.

      – Продолжим урок! Если Люба сказала, что ходит со мной, – значит, она правда ходит со мной. Знаешь хоть кого-то, кто бы прикрывался моим именем безнаказанно, безо всякого основания? Вот то-то! И последнее: найди другую подружку для прогулок. Даю дружеский совет чисто по доброте душевной, и лучше бы тебе начать им пользоваться.

      – Да я просто спросил… А-а-а-ай! Твою ж мать!!!

      – Эй! Мою мать не трогай!.. Да, к слову! Уважающие себя парни не задают лишние вопросы симпатичным девочкам, – назидательно произнёс брюнет и ещё сильнее выкрутил Тимону руку. Тот громко засопел от боли, прерывисто дыша.

      – Сэро, отпусти его! – резко встряла Поспелова. – Наша дружба реально смотрится странно! Мы разные, поэтому Тимофей и не поверил! Я сама виновата! Ведь просила тебя не показывать в школе, что мы знакомы!

      Ибрагимов немало удивился её просьбе. Ровесница, жалостливо повторила:

      – Пусть Тимофей идёт дальше, пожалуйста!

      Сэро молча убрал руки. Степанченко, красный от напряжения, потёр запястье, мельком глянул на растерянную, испуганную одноклассницу, поднял с земли рюкзак и широким шагом поспешил удалиться.

      Люба долго ждала, когда Степанченко поменяет своё отношение, но не ожидала стать свидетелем, как обидчика из-за неё реально крутят в три погибели. Девочка искренне, от души жалела злейшего врага, наконец-то поставленного на место человеком, что превосходил его по силе и авторитету. Она проводила взглядом удаляющегося Тимона и повернулась к Ибрагимову.

      – Не надо было его бить!

      – Почему? – поинтересовался брюнет, но, глядя, как сверстница виновато потупила очи, громко прыснул: – Я лишь пощекотал ему слегка бока! Потому что захотел, а ещё потому, что топать