Мессалина: Распутство, клевета и интриги в императорском Риме. Онор Каргилл-Мартин

до н. э. по 46 г. н. э. (туда входит почти все царствование Мессалины), сохранилась такой, какой ее написал Дион, – в традиции непрерывно переписывавшихся манускриптов. Остальные книги дошли до нас лишь частично в выдержках и кратких пересказах, сделанных более поздними авторами.

      Ни один из наших трех основных историков не был непосредственным современником Мессалины, и их рассказы о ее деяниях явно не свидетельства из первых рук. Скорее, эти авторы полагались на совокупность утраченных источников, на которые они дают прямые ссылки редко и с удивительной непоследовательностью. Некоторые из них были официальными: например, acta diurna, где ежедневно фиксировались официальные мероприятия, судебные процессы и речи, и acta senatus, архив протоколов собраний сената, который был доступен Тациту и Диону, так как они были сенаторами. Всадник Светоний мог не иметь прямого доступа к acta senatus, но у него было другое преимущество: он служил секретарем и архивистом при императорах Траяне и Адриане – и эта должность давала ему привилегию доступа к частным императорским запискам и корреспонденции, которые он порой цитирует прямо. Все трое также пользовались письменными свидетельствами современников – записями речей, недавними историческими сочинениями и автобиографиями – и обращались к устной традиции[5]. Например, Тацит, рассказывая историю падения Мессалины, заявляет: «Я передам только то, о чем слышали старики и что они записали»{9}.

      Наконец, важно отметить, что римский взгляд на историю как таковую фундаментально отличался от нашего. В античном мире исторический труд предполагал в равной мере и реконструкцию исторической реальности, и упражнение в литературном творчестве, и внимание в этих текстах беззастенчиво уделяется персонажам, повествованию, обстановке, жанру, риторическим и текстуальным аллюзиям. Женские образы были особенно подвержены этим процессам нарративной манипуляции. Жизнь женщин была обычно хуже документирована, чем жизнь мужчин, – их поступки зачастую не принадлежали к числу тех, что попадают в официальные протоколы типа acta, а их власть почти всегда реализовывалась через частные каналы влияния – поэтому их истории было легче исказить. Творческий элемент римской историографии может многое предложить современному историку – при надлежащем анализе в литературных решениях римских историков можно почерпнуть немало информации об их идеях и пристрастиях, – но они могут ввести в опасное заблуждение, если их изобретательность окажется незамеченной.

      I

      Одна свадьба и одни похороны

      Двор принцепса охватила тревога…

Тацит. Анналы, 11.28

      История падения Мессалины в изложении Тацита выглядит примерно так{10}.

      Свадебные торжества в императорском дворце на Палатине были в полном разгаре. Уже наступила ранняя осень 48 г. н. э., но вечера в Риме все еще были достаточно

5

Преемница Мессалины Агриппина, в частности, написала автобиографию. Ныне утраченная для нас, она, вероятно, была увлекательным (хотя и необъективным) чтением.

9

Тацит, «Анналы», 11.27.

10

Рассказ Тацита об этих событиях можно найти в «Анналах», 11.26–11.38. См. также гораздо более краткое описание у Диона (60.31) и Светония в «Божественном Клавдии» (26.2, 29.3, 36). Здесь и далее цитаты из Светония, если не указано иное, даны в переводе М. Л. Гаспарова.