Мой персональный бандит. Ирина Шайлина

Жаль…я люблю больно делать. Но хороших девочек я, разумеется, не наказываю. Хорошая ты?

      – Да, – попыталась кивнуть я.

      – Если увидишь или услышишь что, сразу беги ко мне. Тогда жить будешь долго и счастливо.

      Они передвинулись к дому соседки, а я все стояла смотрела на дорогу и думала о том, что могут вернуться. Затем закрыла за собой калитку, которая, как выяснилось, не очень и защищала, выпустила Тотошку и зашла домой. Там – разгром. Не такой все же, как на чердаке и в гараже устроили, видимо им показалось, что бандита здесь спрятать негде. Шкафа открыты, переворошено постельное белье, зачем-то, может для острастки, побита посуда. Стол на кухне никого не заинтересовал и не тронут.

      Я села за стол и сидела так минут пятнадцать. Потом встала и села осколки посуды. Скатала ковёр и вниз спустилась. Бандит был без сознания, снова горячий, как смогла напоила жаропонижающим. Затем поставила укол антибиотика, вот что-что, а это я умела делать отлично.

      Посмотрела на его лицо. Резкое и грубое, оно заострилось ещё сильнее. Весь мой опыт кричал о том, что он умрёт. Надо что-то делать. Скорая точно не поможет, его просто не выпустят отсюда живым. Значит, делать должна я.

      – Почему? – спросила я. – Почему я должна вас спасать?

      Ответа не было. Я откинула одеяло и посмотрела на его живот. Воспаление начинается, нехорошая рана. Пулю надо вытащить, обработать все, зашить, а потом колоть антибиотики и уповать на волю Господню. Из всего этого мне хотелось делать только последнее.

      Поднялась наверх. Где-то в деревне шумели, сейчас я радовалась тому, что просто не у меня. А то мне некогда, у меня операция на носу… скальпеля у меня не было. Нож обычный кухонный. Наточила его, как сумела. Обработала спиртовым раствором. Им же – иглу и нить. Подготовила бинты и перекись. Отмыла руки и тщательно под ногтями. Взяла и керосинку, и телефон, светить фонариком. Подавила порыв убежать…

      Кровь уже не текла, но вокруг раны сильно покраснело. Начиналась инфекция, инородный предмет, а именно пулю, необходимо было удалить. Коснулась кожи – горячая. Провела по плоскому животу кончиком пальца, касаясь перьев на вороньем крыле.

      – Я не готова, – с тихим отчаянием сказала я.

      Одна радость – мужчина без сознания, наркоз я сделать точно бы не сумела.

      Моя бабушка была заядлой коммунисткой, не верила в бога и привить мне веру было некому, пусть и дали имя такое громкое. Я не умела верить, но вот сейчас мне отчаянно хотелось помолиться. Закрыла глаза на мгновение, прошептала несколько неуклюжих слов, словно Господь мог бы зачесть их за молитву. И взяла подготовленный нож.

      – Я им чуть палец недавно себе не отрезала, – пробормотала я. – Этот нож хорош.

      Коснулась им кожи и снова замерла не в силах себя заставить нажать, проткнуть кожу. Я всегда хотела стать врачом, но выбрала себе самый благодарный труд, и по эмоциям, и по радости чужой… я хотела быть акушером, а не полевым хирургом.

      – И раз…

      Нажала. Сначала нож словно отказывался входить в человеческую плоть – он годами