Мой персональный бандит. Ирина Шайлина

опустошение. С пола кухни на меня смотрел тёмный, распахнутый люк погреба.

      – Вот все и закончилось, – сказала я Тотошке.

      Но я тогда ещё не знала, глупая, что нет. Ничего не закончилось – все только начиналось.

      Глава 12. Вера

      Утро было невероятно тихим. У пары-тройки семей здесь были коровы. Обычно вскоре после рассвета их вели на луг к реке, пастись, они громко мычали и оставляли на дороге лепешки. Сегодня – тишина. Нарушать её осмеливались только петухи. Всё боялись выходить из своих домов, я тоже, я помнила и ноги торчащие из крапивы, совершенно мёртвые ноги, и следы от выстрелов на калитке. Я сидела дома и Тотошку не выпускала. Он обижался, плакал и скулил. Приучен был ходить на пеленку в экстренных случаях, но категорически отказывался, считая ниже своего достоинства какать дома, когда за дверью такой простор.

      – Терпи, – просила я. – Вечером, если все будет спокойно.

      Было спокойно. Я только к вечеру решилась спуститься в погреб. Михаил боялся, что кто-то узнает о моей причастности, и я тоже этого опасалась, тот мужчина с серыми глазами жив. Я подобрала испачканные кровью одеяла, пакет, в который складывала использованные бинты, отнесла все в баню, и там сожгла, методично, по очереди запихивая в печку.

      Одеяла были тёплыми, горели жарко и долго, заодно растопили мне баню. Не до жары, до тепла. Я пошла мыться и просто полчаса сидела на мокрой лавке и смотрела в тёмную стену. Нё верила, что все это со мной происходило. Что дальше можно как обычно жить. Потом спохватилась, мылась уже в остывающей бане.

      Я пробыла в деревне ещё неделю, хотя домой тянуло. Просто боялась уезжать. Боялась привлечь к себе излишнее внимание. А ещё абсурдно боялась того, что на дороге все ещё стоят мужчины с автоматами. Я даже в магазин ходила, только когда совсем продуктов не оставалось.

      А потом решилась. Собрала вещи, получился большой рюкзак и сумка. Тотошка сам побежит, на поводке. Так мы и вышли из деревни, заперев за собой дом. До остановки идти было порядком, но вскоре передо мной остановилась старая машина. Даже не старая, древняя, и за рулём такой же древний дед.

      – В город?

      – Да, – ответила я, и зачем-то добавила, – на работу скоро.

      Он кивнул и мы с Тотошкой залезли. Сумки на заднее сиденье, песика на колени. Машины он любил, с удовольствием в окно смотрел, изредка азартно тявкая. А я смотрела на деда и думала – он мог быть в числе первых. Тех, кого должны были убить.

      – В деревне все уцелели?

      Я первый раз решилась задать этот вопрос. Было страшно услышать ответ – столько выстрелов было. Могли пострадать невиновные.

      – Тихо, – неожиданно жёстко сказал дед и посмотрел на меня твёрдым взглядом из-под белесых ресниц. – Тихо. Забудь, как не было, никогда никому не говори, и может, целее будешь.

      Наверное, он был прав. Только у меня не получалось. Я вернулась в свою жизнь и в свою квартиру. И то и другое порядком заросло пылью. Несколько дней потратила на то, чтобы вымыть квартиру просто потому, что делать больше было