Рецидивист. Век воли не видать. Deadnoser

босяков, оставшихся без гроша за душой. Позже это погонялово приклеилось просто за «горячими» бродягами. Жиганы – высшая каста, и этого у них не отнять. Не каждый бродяга мог называться жиганом, это нужно было заслужить. Но… – Каин сделал многозначительную паузу. – …жиганы и уркаганы – единое целое! Уркаган мог быть жиганом, и наоборот! А вот после революции начался бардак, наши братки, из тех, кто поумнее, смылись за рубеж с отступающими беляками. В основном отвалила высшая воровская масть: марвихеры, медвежатники, фармазонщики…

      – А ты? Остался? – Хряк потихоньку начал оживать, подключаясь к разговору.

      – А я как-то набегался в свое время по заграницам, да и интересно было: чего у красных получится? Но свято место пусто не бывает – в преступники полез разный сброд: от мелких разорившихся лавочников, до отставных царских офицеров, не пожелавших покинуть державу. Вот в основном из офицерья, имеющего боевой опыт, прошедших первую мировую и гражданскую, возникла каста новых жиганов…

      – А почему опять жиганов? – не понял Жорка.

      – Грабили они по-жигански, в борзую, с фарсом… Им нечего было терять. Работали красиво и жестоко! Прижали они на воле старорежимных авторитетов, сидельцев со стажем, урок… Житья ворам на воле не стало и мне досталось, хоть я и бессмертный! Вор, он ведь по натуре – одиночка. Пришлось немного суетнуться, чтобы воров объединить в один кулак. Ведь на кичах и в те времена – вор, как был в авторитете, так и оставался! А жиган рано или поздно, а все равно за колючку попадал – вот отсюда пошло первое правило нашего закона: держишь зону – держишь волю!

      ***

      В кабинете начальника полиции вновь находился профессор Подорожников, теперь, в отличие от предыдущего раза, приглашённый Дротом.

      На негромкий стук во входную дверь Константин Михайлович отреагировал привычным «Да!»

      Дверь открылась и в кабинет вошла Ольшанская:

      – Вызывали, товарищ полковник?

      – Проходи, Ольшанская, – буркнул Дрот, – не стой – времени в обрез!

      Ольшанская подошла к столу и присела на стул напротив Подорожникова.

      – Здравствуйте, Вениамин Тимофеевич! – поздоровалась она с профессором.

      Подорожников слегка привстал со стула и наклонил голову:

      . И вам здравствовать, красавица! Хорошеете, прямо с каждым днем!

      – Вы к нам какими судьбами? – улыбнулась старичку Ольга.

      – Я пригласил Вениамина Тимофеевича для консультации… – Пришел на помощь профессору полковник.

      – Я как увидел эти фото… Эти надписи на трупе… – возбуждённо затараторил Подорожников. – Это просто немыслимо! Это… это историческая сенсация!

      – А если подробнее, Вениамин Тимофеевич, – попросила Ольшанская, сразу уловив, о чем идет речь, – для несведущих в истории. На каком языке сделана надпись?

      – Ах, да, извините! – опомнился Подорожников. – Надпись – это самое интересное, и самое странное! Она выполнена на древнем диалекте мукри…

      На каком, простите, диалекте? – переспросила Ольга.

      – Мукри, или мохэ – народ, заселявший в раннем средневековье