Очнуться во тьме. Алексей Николаевич Ивушкин

сказать не дают,– снова заговорил дед, успокаивавший в это время ребёнка,– но разве такое возможно, чтобы у всей группы была амнезия, а на кого-то это не подействовало?

      – Знаете, а ведь и правда, все мы здесь похожи на подопытную группу, на которой ставят какие-то эксперименты. И если это так, а впрочем неважно, то статистически такое довольно вероятно. Даже наоборот, если бы у всех нас были абсолютно идентичные симптомы, это мне показалось бы неправдоподобным.

      – Поясните-ка,– попросил старик.

      – Например, когда испытывают какое-то новое лекарство, то испытуемых добровольцев обычно делят на три группы. Одна контрольная, которой не дают вообще никакого лекарства, другой дают пустышки плацебо, и только третьей дают эти лекарства. Так вот, практически никогда не бывает случаев, чтобы в какой-нибудь группе у всех испытуемых после принятия того или иного лекарства симптомы оказались абсолютно идентичны. Если их чем-то заражают, среди большой выборки всегда найдётся тот, кто не заболеет. А если их лечат, найдётся тот, кто не излечился, и так далее. Так что если с нашими мозгами произвели некую криодеструкцию, или нам ввели нейроблокатор, то он мог не в равной степени подействовать на каждого из нас, так как все мы в чём-то индивидуальны.

      – Теперь всё понятно,– немного успокоился дед.

      – Мне и самому стало как-то спокойнее, а то я уж было подумал…

      – Что ты подумал!?– гневно спросила Рыжая бестия,– что ты приставлен к нам, чтобы проводить свои грёбаные опыты над нами, как над паршивыми крысами?

      – Не обращай на неё внимания,– произнёс Первый,– а я предлагаю продолжить с прозвищами. Девять человек мы уже более или менее запомнили, это я, Первый, потом Доктор, Красотка, Сиплый, Весельчак…

      – Ха,– снова усмехнулся тот, когда произнесли его имя, но первый не обратил на это внимание и продолжил:

      – Дед с ребёнком, Андрей и Армянин, которого случайно успели некрасиво назвать Хачик.

      – А как же пожилая дама?– спросил Сиплый,– так и хочется назвать её, к примеру, Вера Степановна.

      – Выдуманных имён мы давать не станем, но пожилую даму можем называть Мадам.

      После проведённой небольшой переклички они выяснили, что их собралось в этом месте аж двадцать семь человек. Среди них самым молодым оказался тот самый ребёнок восьми, девяти лет, а самым старым дед, успокаивающий его, которому на вскидку все дали лет семьдесят. Мужчин оказалось немного больше чем женщин, и почти у каждого из них оказались какие-то специфические узконаправленные знания в той или иной области. Но так же были и те, кто никаких знаний у себя не выявил, как ни старался хоть что-то вспомнить, и среди них оказался уже знакомый всем Весельчак, а так же теперь и пара его новых приятелей, Лысого и Очкарика.

      – Ну что, очконавт, если все мы тут слепые, почему ты до сих пор не снимешь свои окуляры?– саркастически спросил его Весельчак.

      – Потому что я не думаю что все мы слепые.

      – Что ты сказал,– тут же спросил у него Доктор.

      – Вы знаете. Познаний у меня, вроде как нет, но разве слепой человек носит роговые очки, которые явно