Очнуться во тьме. Алексей Николаевич Ивушкин

тут же вскрикнули, а из толпы послышались вопли и плач.

      – Что произошло? Почему прекратился этот звук?– спросил Зрячий.

      – Ты что, правда ничего не увидел?– спросил у него Первый, продолжая тереть свои глаза после этой вспышки.

      – Но мы все тут ничего не видим.

      – Только что была яркая вспышка, от которой все мы могли ослепнуть. Но сейчас нам этого не узнать, так как мы снова оказались в кромешной темноте. У меня до сих пор перед глазами радужные круги плавают.

      – Значит я и правда абсолютно слепой,– с грустью констатировал для себя Зрячий. Но не успел он и дальше поплакаться над своей судьбой, как где-то в стороне прозвучал выстрел, на мгновение озарив часть коридора, в котором это произошло. Первый успел различить темную фигуру с вытянутой рукой, после чего всё снова погрузилось во мрак.

      Он не стал ничего ждать и рванул туда со всех ног, вспоминая о том, что совсем недавно Лысый у Андрея украл пистолет. Единственное что он не мог понять, в кого же тот мог стрелять. Хотя в голове мелькнула мысль о том, что он не собирался никого убивать, а выстрелил либо из-за испуга от вспышки, либо просто, чтобы осветить себе путь, пусть и таким безумным и коварным на вид способом. Бежал он довольно быстро, чтобы его не упустить, хотя из-за своего тяжелого дыхания почти ничего больше не слышал, кроме того, что его обгоняет ещё кто-то, кто следовал по пятам за безумцем. И в тот момент, когда он собрался выяснить кто этот человек, который решил прийти ему на помощь, он на полном ходу врезался во что-то твердое, после чего свалился на пол, на миг потеряв сознание.

      Когда он очнулся, то не сразу сообразил где он, и что с ним произошло. Но память о последних событиях быстро вернулась, и чей-то незнакомый голос рядом с ним произнёс:

      – Ты как, в порядке, приятель?

      – Да, вроде бы всё нормально,– несколько задумчиво ответил Первый, не узнавая голоса, который с ним говорил. В первую секунду он было подумал, что это Зрячий, или Шерлок, но сразу же понял, что это не так.

      – Надо поосторожнее в таких делах. Не видно же ничего.

      – Теперь шишак на весь лоб вылезет,– потирал ушибленное место Первый, хмурясь от боли.

      – Никто же не увидит. Беспокоится не о чем.

      – Ты извини, что спрашиваю, но что-то я не припомню кто ты? Нас здесь так много, да ещё все мы в полной темноте, а я и при свете-то столько людей с ходу запомнить не в состоянии.

      – Откуда ты знаешь, что можешь при свете, а что нет, если ты о своей прошлой жизни ничего не помнишь,– ответил он на второй вопрос.

      – Пожалуй, ты прав. Я не могу этого знать,– задумчиво произнёс Первый, а после добавил,– и все же, кто ты?

      – Я? Я Толстяк. Так вы меня назвали. Хотя, я бы не сказал, что я такой уж и толстый.

      – Толстяк, Толстяк,– задумчиво пробубнил он, пытаясь вспомнить, когда они успели дать ему такое прозвище, но память просто отказывалась ему в этом помочь. Но долго вспоминать он не стал и решил, что возможно забыл о нём из-за удара головой о стену на полном ходу, поэтому не стал дальше себя мучить