Отдел Нечисть. Константин Нормаер

рад был тебя видеть, созвонимся. До встречи!

      Игорь ответил нечто схожее по смыслу. Интересно, он действительно считал, что нам было о чем поговорить? Увы, время безжалостно расправлялось с бывшими друзьями-приятелями, переводя их в разряд бесполезного хлама, что мы относим на помойку чуть ли не каждый день. И чем больше пропасть между «тогда» и «сейчас», тем бесполезнее становятся эти люди из прошлого. Хотя, о чем это я, в нынешних обстоятельствах он оказался мне весьма и весьма полезен.

      Поднявшись на второй этаж, я с легкостью обнаружил дверь с грозной надписью: «Посторонним вход воспрещен. Только для персонала».

      – Всем, кроме меня и Игоря, – заговорщицки заявил я. Звякнул связкой ключей – подобрать нужный будет не так-то просто.

      Коридор был пуст, и мне никто не мешал пытаться открыть дверь. Еще один плюс: никаких камер. От человека здесь правонарушений никто не ждал, а у нечисти существовал аурный след – такой мощный, что его никакими средствами не выведешь.

      Уже через минуту я оказался в святой святых одного из старейших московских Кордонов.

      Работа пропускного пункта состояла из трех степеней защиты: два пункта досмотра – с нашей, и один со стороны нечисти. И если контроль выдачи пропусков и прохождение различных аурных рамок был весьма очевиден и понятен, то последний, самый главный, оставался полной загадкой. Ходили слухи, что на языке нечисти это место носило название «Кедер Лаван» или «Белая комната». Но что именно там происходило и в чем заключалась проверка, никто не знал. Правда, в глубине души я надеялся, что мне не придется заходить так далеко и удастся перехватить сутулого старичка до пересечения граничной зоны.

      В первой комнате я обнаружил допотопные компьютеры с ламповыми мониторами. Судя по пыльным столам и куче старого хлама в углу, это был некий архив или заброшенный центр информационной поддержки.

      А вот следующий кабинет сильно меня удивил. Его можно было смело окрестить приемной врача: стол, стул, пара кушеток, а в дальней части нечто массивное, напоминавшее рентгеновский аппарат. Но это было еще не все: на подсвеченной тусклым светом стене обнаружились черно-белые рентгеновские снимки. Правда, когда я приблизился к стене, то понял свою ошибку. Это был не рентген и не аурная фотография, которую так часто путают с негативным изображением, а нечто среднее. Все пациенты на фото, – если, конечно, это можно было назвать фотографией, – были в смирительных рубашках. В глазах пациентов застыл настоящий ужас, словно их вели не на процедуру, а пытались усадить на электрический стул. Но главное, как я ни старался, так и не смог понять, кто изображен на негативе – человек или нечисть.

      Не став тратить время на бесполезные догадки, я открыл следующую дверь и – вуаля! – снова очутился в компьютерном архиве. Возникло ощущение, что это чей-то странный розыгрыш.

      Обернувшись, я вернулся обратно во врачебный кабинет и попытался найти еще одну дверь, ту самую, ведущую в первую комнату. Но наткнулся лишь на зеленую табличку «Запасной выход». Висела она над окном, который оказался простым муляжом: пластиковая рама,