Воины Арктара. Кирилл Кудряшов

просторами степи, пришло осознание того, насколько огромен мир. Тогда это чувство расширения границ, чувство своей ничтожности в сравнении с громадным миром, посетило его в первый, и, как ему казалось, в последний раз. Он осознал, что был песчинкой в потоке времени, и примирился с этой мыслью.

      Но сейчас, когда неподалеку от него сидели и неспешно вели беседу два великих мага Земель Арктара, Агрон в полной мере осознавал свою ничтожность, и мощь того бурного потока, что увлекал его сейчас по течению судьбы.

      Чем была его боевая магия, в сравнении с мощью огня, и несокрушимостью Смерти? Пустым звуком.

      Кем был он для этих двух магов, истинных хозяев мира? Мелкой букашкой…

      От таких мыслей хотелось сжаться в комок, а еще лучше – оказаться сейчас в своем клане. Признать власть Гимрода, и жить привычной, неторопливой жизнью орка. Охотиться, кочевать с места на место, любить женщин своего клана, и биться не на жизнь, а на смерть с орками из других кланов, позарившихся на женщин Саморов.

      С чего он вообще возомнил, что Свитки Знаний окажутся в его руках? С чего он решил, что пройдет хотя бы половину предначертанного ему пути? Хотя бы четверть… Хотя бы десятую часть… Разве может его боевой топор тягаться с магией Далманира или Кельт-Адаса? Никогда…

      Сон отказывался забрать его в свои владения, а потому Агрону оставалось лишь лежать на полу пещеры, будучи предоставленным собственным невеселым мыслям, слушать дыхание спящего Алекса, да беседу магов, кажется, не нуждавшихся в сне.

      – Сколько лет мы не встречались? – спросил Далманир, – Двадцать? Двадцать пять?

      – Что-то около того, – ответил огневик, – Ты совсем не изменился с тех пор.

      – Ты же знаешь, бессмертные не стареют. А ты немного постарел, Кельт-Адас… Ты ведь понимаешь, что однажды настанет день, когда ты будешь подвластен мне?

      – Понимаю, – ответил маг, и Агрону показалось, что в его голосе проскользнули нотки грусти, – Простые смертные часто спрашивали меня, не обременительно ли это, жить по несколько сотен лет. Я всегда отвечал им, чтобы они не желали себе такой доли, и уж тем более не молили Арктара о бессмертии. Что нет ничего тяжелее, чем видеть, как стареют и умирают твои близкие, как изменяется на твоих глазах мир, а ты остаешься практически неизменным. Наше тело стареет медленно за счет того, что мы подпитываем свои жизненные силы огнем, но старение души не может замедлить ничто. Я прожил треть отпущенных мне лет, но в душе я – глубокий старик… И не смотря на это мне страшно подумать о том, что однажды Смерть накроет меня своим плащом. Я слишком много не увидел, и слишком многого не узнал.

      – И не узнаешь… – усмехнулся некромант, – Я уже давно сбился со счета своим годам. Я был стар еще тогда, когда людской народ отправился в свой поход через Туманные горы. Они звали меня с собой! Они говорили, "Что же ты, Далманир, так и собираешься всю свою бесконечную жизнь просидеть на одном месте? Пойдем с нами, окунемся в неведомое! Познаем ту часть мира, которую никто не видел даже