Воровка Дагорских лесов. Адельфина Призрачная

бы замкнулась. Очень худая высокая женщина держит невысокую, дрожащую от каждого крика маму, под руку и смотрит по сторонам. На ее правом виске кровь, а руки перепачканы в саже.

      – И Катя… Катя там?

      – Да. Ее видели сокурсники с фабрики, где она занимается по вечерам, – подтверждает Хаманов. Он уже сжимает руки на моих плечах, – Переждем. Если там военные, они обеспечат безопасность.

      – Мы оба знаем, что нет. Все, кто попадают в зону поражения, полежат карантину. А оттуда никто не возвращался.

      Он знает, я уйду. Мне страшно, но я не могу оставить Катю. Она мой Свет.

      Я оборачиваюсь к Эдуарде Николаевне, вижу в глазах седовласой хрупкой женщины боль и без слов прошу меня простить. Она понимает.

      – Дима останься. Ты не остановишь ее, у Маши сестра.

      – Спасибо вам, – шепчу и отнимаю от себя руки жениха, – А ты прости меня. Знаешь, я не могу иначе.

      Он молчит. В глазах решимость и стекло. Перед Хамановым встает выбор. Это рвет его на части, выворачивает душу на изнанку. И я помогаю. Облегчаю задачу.

      – Я обманула тебя. Хотела разозлить одного мужчину. Целовала тебя, чтобы он ревновал…

      – Хочешь, чтобы я не страдал, если погибнешь?

      Я делаю шаг назад.

      – Не думай обо мне лучше, чем я есть, – чертовы слезы. Это дым или боль… Я не знаю, что теперь. Как будто со дна постучались и пригласили в ад, когда казалось, что хуже быть не может, – Прощай.

      Глава 7. Невеста

      Город знаю как свои пять пальцев. Каждый дом, куст, поворот, а еще лазейки в стенах, чтобы не отмечаться на выходе. Воровка Дагора, я промышляю тем, что торгую краденным. Лекарства, запчасти, горючее. Для меня нет преград, пока дом в безопасности и Катя с мамой здоровы. А теперь, преодолевая путь до моста, я будто почву теряю под ногами. Твердая каменная дорога становится мягкой, колени подгибаются, а руки холодеют.

      Я вдыхаю холодный воздух полной грудью. Дым щиплет нос, но есть и другой запах – гнилостный. Он принадлежит живым трупам, оставленным тварями на смерть. Каждый их них опасен. Достаточно царапины, чтобы стать такой же.

      – Какой ужасный запах! – я закрываю нос рукавом. Гоню прочь мысль о количестве зараженных. Чтобы запах распространился так далеко, их должно быть много… Блуждающих без цели, с пустыми глазницами и слезающей кусками кожей. Они больше не чувствуют боли, но будто споры чумы, не могут остановиться, напоминая о том, что твари не дремлют. Они вьют гнезда в мертвых лесах и всегда испытывают голод.

      От площади к мосту вместе со мной бегут немало горожан. В основном постарше, те, кто понимают, чем грозит оцепление зоны поражения. А еще военные, из местных. Обычные дагорцы, которые поступили на службу к Темному горизонту.

      Голоса доносятся со всех сторон, вонзаясь в голову тысячью осколков. Каждый звук наполнен страхом и болью за тех, кто остался на противоположной стороне. А там пламя. Стена, еле различимая из-за удаленности и дыма, полыхает. Огнеборцы отбиваются от тварей, пока остальные зачищают зону оцепления от зараженных.

      «Немедленно