Говорит и показывает. Анна Белкина

ан вся в заботах – свадьба единственной дочери. Но по сути дела, кому она нужна свадьба эта?

      В универе народу полно – день стипендии. В коридоре на первом этаже битком. Юлька идёт сквозь толпу как ледокол. Соня тащится за ней и страдает: могла бы сегодня вообще не приходить, стипендия ей не полагалась уже давно. Но эта предательская надежда встретить кого-нибудь (известно кого) ненароком, словно случайно. Последний раз одним глазком. Надо было надеть очки.

      – Привет! – говорит Юлька кому-то, и проталкивается дальше по коридору. Вокруг люди – темная колышущаяся масса.

      – Ты с кем это здороваешься?

      – С Димкой.

      Сердце мгновенно проваливается в пол, и свет на секунду меркнет. Нет! Как же так! Это несправедливо. Она даже не увидела его. Слепая курица!

      Наконец они выбрались в вестибюль. Здесь народу вроде поменьше.

      – Ты, Юль, иди, а я останусь ещё.

      – Ты уверена? – Юлька за нее беспокоится – чистая душа.

      – Да, уверена.

      – Ну ладно…

      Соня остается одна. Руки трясутся. Надо надеть очки, чтобы не пропустить его, не пройти опять мимо. Что это даст? Слишком поздно. Всё решено. Завтра свадьба. Приглашены родственники, гости. Куплены продукты. Водка в ящиках. А если все-таки сказать ему? Или не сказать? Не сказать – глупо, все равно узнает, а сказать – значит выставить себя дурой: было бы чем хвастаться. В зеркале пудреницы отражается бледное грустное лицо.

      Немного помады. Не помогает. Лучше уж так, шансов ведь почти нет.

      Соня прошлась по коридору еще раз. Сначала в одну сторону, потом в другую. Сердце колотится, кажется, выскочит сейчас. Как же глупо; конечно, он ушёл. И ещё раз по коридору… Увы. Идем домой, дорогая. Паранойю надо лечить.

      Но он не ушёл! Вот сидит у выхода, словно ждет кого-то.

      – Привет.

      – Привет, – губы тянутся в неловкой улыбке. Что сказать: «Здравствуй, Дима. Я замуж выхожу!»? Сказать или не сказать?

      – Я слышал, ты замуж выходишь!

      «Шок – это по-нашему», как говорится. Значит кто-то донес.

      – Ну да…

      – А за кого, если не секрет?

      Вот хамство с его стороны, прямо-таки допрос с пристрастием.

      – Ты всё равно его не знаешь, – идиотский ответ.

      – И всё-таки?

      Ничего, сейчас она соберется с силами и…

      – За бедного студента, конечно. Принцев-то на всех не хватает.

      Так ему. А то сидит, понимаешь, глумится.

      – Что-то ты не похожа на счастливую невесту, – говорит он.

      – В смысле? – «Ну тебе-то какое дело? Герой любовник хренов»

      – Не похожа ты на счастливую невесту, говорю. Как будто не замуж выходишь, а я не знаю, что.

      «А чего ты ждала, собственно?» Очень тяжело вести внешний и внутренний диалоги одновременно.

      – Это из-за погоды. Голова болит, – Сейчас нужно вежливо попрощаться и красиво отвалить. Самое время.

      – Понятно. И когда свадьба?

      – Завтра, – есть ещё время, есть. Вдруг случится чудо, и он все-таки скажет: «Оставь всё, и иди со мной»? И она всё бросит, а потом Лёня его убьет. Страшно. Но нет, не говорит, молча смотрит, и, кажется, злится. Неудобно как-то, да и пауза затянулась.

      – Ну, я пойду. Пока! – Соня едва узнала свой голос.

      – Пока.

      Теперь красиво уходим.

      Главное не бежать и не оборачиваться. Грациозно достаём из сумки зонтик. Сохраняем достоинство в осанке. Ничего, что мир кажется нереальным. Это пройдёт. Должно пройти со временем. Открываем зонтик. Чёрт, не открывается, заело, сволочь. Ещё раз. Медленнее. Тяжёлые стеклянные двери. Сырой свежий воздух. Капли со снегом в лицо. Зонтик. А теперь надо аккуратно перейти дорогу.

      Всё кончено… Он даже не сказал: «Поздравляю».

      10 ЛЕТ СПУСТЯ

      Вадим пребывал в том счастливом возрасте, когда о мужчине говорят, что ему пора бы остепениться. Приблизившись вплотную к 30-летнему рубежу, он неожиданно для себя обнаружил, что на фоне многих своих вполне респектабельных ровесников, выглядит неоправданно беспечным и, можно даже сказать, совершено безответственным разгильдяем.

      Это откровение снизошло на него в тот самый момент, когда после десятка юбилейных тостов, произнесенных любящими родственниками в застольном экстазе, они вместе с братом Юркой вышли покурить на балкон.

      Только что прошёл маленький дождик, воздух дышал свежестью, листва сверкала чистотой, а в небе с яростными воплями носились стрижи. Чтобы не портить картинку, Вадим затолкал сигарету обратно в пачку.

      – Ну, как тебе в новом возрасте? – поинтересовался брат.

      – Пока никак.

      – Я думал, может быть, ты уже определишься на будущее. Все-таки сороковой десяток разменял.

      Вадим не ответил. Он давно уже не задумывался об этом. Плыл по течению. Иногда получал удовольствие от