Долгая ночь. Юля Тихая

иногда случается с молодыми двоедушниками, именно поэтому первые обороты советуют проходить под присмотром наставника, лучше – со зверем того же вида. Первые месяцы после Охоты мы с лаской были, наоборот, практически командой мечты; видимо, подростковые проблемы решили догнать меня сейчас.

      Я нахмурилась, с трудом выуживая из памяти упражнения, которым меня учили в детстве. Что-то там про дыхание… нет, это не очень сейчас актуально. Расфокусировать зрение? Мысленно вставить свои руки в звериные лапы? Как же там это делается?

      Все это далось мне с большим напряжением, и все же я кое-как вытянулась ниточкой к звериным когтям – и поняла, что бессмысленно молочу лапами по воздуху.

      Распахнула глаза. Там, за туманом, были снег, разлапистые елки и перепуганное лицо Трис.

      – Кесса? Кесса! Моргни, если ты меня слышишь.

      Это было непросто: в ласке обнаружилось много-много непривычных, сложно устроенных мышц. Я протянула руки к ее глазам и с усилием притянула друг к другу веки.

      – Охренеть, конечно, тебя перекосило, – пробормотала Трис и ощутимо расслабилась. – Так, дорогая, смотри: я тебя выпускаю и я приперла тебе шмотки. Чтоб ты знала, ты вообще меня не заслуживаешь!

      Мир несколько раз перевернулся: судя по всему, Трис заковала ласку в какие-то чары, а теперь отпустила. С заклинаниями у нее всегда было не очень, поэтому стоит обрадоваться, что мне не оторвало лапы.

      Плюх! Это мягкая тушка стекла-сползла на снег. Ласка удивленно повела носом – и обернулась ко мне.

      Зрение раздвоилось. Я смотрела ее глазами – и в ее глаза.

      – Ну, давай, – прохрипела я. – Ты же знаешь, что там я главная.

      «Тоже мне, разглавнилась», – могла бы сказать ласка.

      Но вместо этого она тихонько тявкнула и прыгнула в меня.

      На какое-то мгновение наши тела соприкоснулись – а потом меня болезненно-резко выдернуло на снег.

* * *

      Несколько мгновений я сидела на снегу, держась за раскалывающуюся голову, и мысленно пересчитывала свои ноги. В сознании почему-то все никак не укладывалось, что их две, – при этом я не смогла бы сказать, сколько их должно быть.

      – Выглядишь просто кошмарно, – заявила Трис и кинула в меня что-то мягкое. Оно ударилось в лицо и упало мне на колени. – Одевайся, дура, жопу застудишь.

      Трусы. Это были трусы. Обычные такие, светленькие, в цветочек. Вроде – мои?

      – О-ох, – простонала я.

      Жопе реально было холодно. Жопа сидела в сугробе и была, кажется, глубоко этим шокирована.

      Я кое-как, стуча зубами и с силой опираясь на Трис, отряхнулась от снега, натянула на себя одежду и сунула артефакт в карман, – влажная подмороженная кожа отзывалась на прикосновения болью. На ноги подруга пожертвовала мне вторую пару носков, и в сапоги они влезли с трудом, зато дополнительный платок пришелся очень кстати.

      В лесу уже густели кисельные сумерки. Мы сидели – Трис на аккуратно отряхнутом бревне, я прямо в сугробе – на крошечной, свободной от леса проплешине. Почти ровный круг, совсем небольшой, с почерневшим пнем в центре. Видимо, здесь в дерево ударила молния.

      Снег