Жопная практика. Афина Сафонова

ее крика гипнотический морок ушёл, врачи протрезвели, детей развернули, сверили бирки с именами, прикрепленные к тельцам детей, убедились в ошибке и вернули меня моей личной матери.

      Видимо, вследствие этой случившейся жопы я так сильно не люблю зиму, что уехала нафиг на юг. И так трепетно воспринимаю написанные слова, что еще в детстве решила быть писателем. Ведь слова, написанные на бирке, оказывается, решают целую жизнь, и единственный способ управлять своей жизнью – самой писать их!

      А пятки-то да, наша вечная Ахиллесова уязвимость. Но об этом другая история.

      Глава 3. Ницше: случившаяся жопа сделает меня только сильней.

      Небезопасность сделает меня только сильней!

      Как и у всех взрослых людей, у меня есть множество навыков, бесполезных в нынешней жизни.

      У меня есть пакет с пакетами. И мешок с обрезками тканей.

      Я умею руками стирать.

      Умею ездить зайцем по РЖД.

      Умею просить подаяние.

      Умею положить хер на внешность и штопать коленки штанов.

      Умею автостопить. Не профессионально, но так, если срочно надо уехать без денег.

      Знаю практически все дикорастущие неядовитые растения и как их сожрать.

      Из ничего умею рожать и растить младенцев. Всё вот это естественное родительство без смесей, бутылок, кроваток, сосок идёт у меня на ура.

      Умею не бояться уколов в жопу и всякое медицинское. Могу в это время песенки напевать.

      Больниц не боюсь. Я в них жила. Долго. Хотя и непростительно мало: в пересчёте на 20 лет с моим-то диагнозом, даже года в целом за всю жизнь не наберётся.

      Диагнозов совсем не боюсь. Трансовый терапевт я или кто? Я могу нахрен разобраться, что говорит мне моя пятка, и пожалеть её.

      Смерти не боюсь. Там, на руках у Боженьки, хорошо.

      Развода не боюсь.

      Медведя… медведя боюсь. Но я туда не хожу, где они ходят.

      Однажды дочь моя, как исполнилось ей 14, самовольно пошла гулять в соседнее село за 20км. Для укрепления нижних конечностей и чтобы скушать там бутерброд.

      И вот идёт она, значит, по трассе, а вокруг лишь поля эспарцета, и редкие машины останавливаются, чтобы спросить, не барыжит ли она здесь, не раскладывает ли закладок.

      С ней еще подружка была ейных годов, но законопослушного вида: с косою до пояса. Потому подружку ни о чем не спросили. Идёт и идёт себе, хорошая девочка, видно же сразу.

      И вдруг останавливается машина полиции. Какой-то там их сотрудник ехал домой с работы, увидел гуляльщиц, решил прояснить.

      Прикопался к моей: что делаешь на трассе, где родители, поедем в отдел. Позвонил мне с её телефона.

      Снимаю трубку. Слышу, рыдает. И сюрприз: "Здравствуйте, я младший сотрудник такой-то, сейчас отвезу вашу дочь в отдел, потому что она идет по трассе, а у нас сейчас тяжёлая внешнеполитическая ситуация в стране. Потом приедете, напишете объяснительную и заберёте её".

      Я, конечно, не сказать чтобы расстроилась. Подумаешь, предложили вместо планов