Интервью. А К

эмоциональный диалог родителей на эту тему? Я почти придумала невероятно трагическую историю о девочке, которая получила подобную моральную травму в раннем детстве, вследствие чего повышенный интерес привёл её к отношениям с человеком, оказавшимся замешанным в террористических действиях. В конце истории она становилась смертницей и совершала теракт.

      На самом деле, судьба девочки была скорее всего куда трагичнее, если они летят не за границу. Очень захотелось спасти весь мир. Предупредить правительство или просто встать посреди улицы и настойчиво рекомендовать людям бежать. Их это не спасёт, меня – похоронит.

      Жалко было всех людей, многочисленных вроде бы друзей, коллег, Андрея. Жалко себя и только вчера зачатого сына. Так запросто, с первого раза после стольких лет метаний и сомнений во всём – в мужчинах, себе, государстве, даже в собственной фертильности. Так легко и так … не во время. Горло неожиданно туго стянула невидимая удавка. Так, что невозможно было вздохнуть. Я поднялась и поспешно направилась в туалет.

      Присев на закрытое сидение унитаза я длинно и рвано задышала, стараясь не кричать в голос. Нужно было найти успокоительное, только как? Если только спросить в аптеке не безызвестные сердечные капли, которые вовсе и не сердечные. Однако “от сердца” помогают вполне в русской манере – успокаивают.

      Где то далеко сейчас полумертвый от потери крови Андрей пытается и не может покинуть страну. Ему пришлось пойти на это из-за моей забывчивости. Я попросту спала, пока он решал за нас двоих. И даже не дала ему достаточно информации. Возможно, мы бы поехали сразу, напрямик, не было б никакой необходимости разделяться, если б не риски с возвратом к брошенной машине почти сутки спустя. Можно было сразу вытащить треклятые документы. И расходовать силы рациональнее. И тогда…

      Вероятно тогда мои прыжки могли бы и не показать ядерного взрыва. И стояли бы мы вдвоём, держась за руки и наблюдая своими глазами апокалипсис – невероятно красивое зрелище, которое возможно увидеть лишь раз в жизни.

      Совсем недолго оставалось нам на него смотреть. Оставалось бы. Умирать не хотелось. Даже в приятной компании. Несмотря на скорбь по гипотетически погибшим, сама я чувствовала облегчение, что жива.

      Много раз я ломала голову над тем, что из себя представляют мои моменты, можно ли изменить любой из них? Могут ли сами они измениться, независимо от моих действий? Хотя о какой независимости может идти речь, если я уже видела будущее и с этим знанием принимаю решения в настоящем? В минуты слабости полагала даже, что это просто мои галлюцинации, а не настоящее будущее. Сама придумала и сама воплотила. Ответов так и не нашла и продолжила пользоваться, как телефоном и телевизором. По принципу: “понятия не имею как это работает, но мне нравится”.

      Приступ истерики понемногу отпустил и я, убедившись что никто снаружи не караулит, вышла к умывальнику. Стянув с головы всё лишнее, наклонилась ниже и тщательно промыла глаза водой. Далеко не факт, что поможет, но если этого не сделать,