На всех дорогах мгла. Александр Накул

на открытый пейзаж и почти такую же географическую широту, пустыня совсем не походила на Афганистан. Здесь не было удушающей жары, удушливой пыли, которая вдавливала тебя в землю, давящей, как рюкзак во время марш-броска. И даже сами пустынные просторы казались какими-то по-голливудски окультуренными.

      Их небольшой отряд высадился как раз возле двухэтажного подобия торгового центра. Ничего особого: был типовой функционалистский параллелепипед в два этажа с огромными стеклами во все стены и стандартными прямоугольниками парковки перед ним. Он напоминал такие же торговые центры, какие можно отыскать и в советских городах. В ту эпоху много что строили по одинаковым проектам.

      Он был самый младший в отряде. Немного странно было это ощущать, но Черскому где-то лет шестнадцать. Другие ребята в отряде постарше, но тоже молоды, им лет по двадцать или около, и они похожи не на солдат, а скорее на каких-то студентов. У них есть автоматы, некоторые даже нацепили мотоциклетные каски. Но даже одежда у них какая-то не военная, и ходят так, как будто на пикник приехали, а не собираются изучать заброшенный торговый центр в городе, который пережил неведомый апокалипсис.

      Черский почему-то не задумывался, как выглядит сам. Просто даже сейчас, во сне, в нем громче всего говорили боевые навыки. Он даже автомат держал как положено и внимательно осматривал окрестные улицы и крыши, прикидывая, легко ли их оборонять и где мог бы притаиться снайпер.

      Командира в этом отряде выживших нет. А за главного она – веселая и энергичная, но при этом достаточно серьезная, если надо, девушка с ослепительно прекрасным лицом. По-средиземноморски черные волосы, которые падают ей на спину, похожи на прирученных змей. Она одета в кожаные джинсы и такую же куртку, как это принято у выживальщиков, и надо сказать, что даже такая одежда все равно ей чертовски идет.

      Черский влюблен в нее, хотя прекрасно понимает, как это неуместно и насколько у него ноль шансов. Старшие ребята так и вьются вокруг нее, и она к ним намного ближе.

      Застекленный вестибюль непонятно почему уцелел. Один из отряда подходит и нажимает на кнопку лифта. Под пальцем вспыхнул рубиновый огонек.

      Разумеется, сейчас, в первые недели после катастрофы, даже просто заброшенный торговый центр – это настоящая сокровищница, полная консервов и всяких бытовых мелочей. А тут такое раздолье, что даже есть электричество.

      Металлические двери лифта разъехались. Она перевела взгляд на Черского и едва заметно кивнула. Дескать, ты, как самый большой знаток военной науки, сторожи вход. А мы пока будем внутри осматриваться.

      Небольшими партиями лифт увозил ребята из его отряда на второй этаж. Черский толком не знал даже их имен, просто помнил, что эти имена – американские.

      И вот он остался на первом этаже совершенно один, с автоматом наизготовку.

      Он обернулся и увидел, что их машина стоит на голом квадрате парковки, совершенно пустая. Теперь она казалась такой же покинутой, каким был весь основной город.

      «Сейчас они