Слёзы Пасифаи по быку. Николай Александрович Гиливеря

спросите потом главного заведующего.

      – Вы уже докурили… Пепельницу унесёте?

      – Унесу. По поводу «где курить?» не переживайте. С правилами вас ознакомят. Тут их, к слову, не так много. Полная свобода и всё в таком роде. Вы собрались с духом? Пойдёмте.

      Классицизм. Запах свечек. Эхо. Музейный зал. Поталь. Не вяжущаяся эклектика.

      Набор ассоциаций зароился в голове, жадно насыщаясь новыми впечатлениями. Слабость к архитектуре сродни слабости к книгам. Всё трогаешь взглядом, принюхиваешься, да фантазируешь, вырабатывая эндорфин.

      Интерьер действительно имел мало общего с внешним видом, хотя намёк на «in one style» всё же имелся, спрятанный в деталях на самой поверхности. Открывшееся внутреннее убранство перекликалось с храмами, ставшими музейным достоянием стран востока: расширенные подпружные арки и их звездообразные очертания в проекции, которые историки связывали с балканским влиянием. Но зачем всё это именно здесь?

      Просторный главный зал с мраморной плиткой цвета слоновой кости под ногами. Расписанные образами стены, казалось бы, святых, но в то же время ни один из них не воскресал в памяти. Получалась пародия на светский уклад со вкусом нового века. Выложенные по краям стен орнаменты. Широкая лестница с бархатной обшивкой и чёрными плитами по бокам, а балюстрада и вовсе позолочена. В довершении ко всему – дикая деталь в виде трёхъярусной кубической формы, угрожающе застывшей над головой. Удерживающую конструкцию с этого ракурса не видно, зато у ближайшего куба можно разглядеть предметы меблировки в виде трёх огромных вытянутых столов (квалифицирующиеся словом «банкетные»), и утыканные к ним квадратики-стулья. Несколькими черточками обозначены человеческие ноги, а ещё одна пара шустро передвигается, обслуживая немногочисленных, судя по всему, обедающих. Ярусы выше с таким зрением детализировать не удаётся.

      Подводя итоги, имеющееся убранство можно было окрестить архитектурным богохульством очень богатых людей, не имеющих понятия о лаконичности, преемственности и уместности. Рафаэль смотрел на всё это с открытым ртом, не скрывая удивления.

      Мария успела ретироваться, оставив гостя на старшего администратора. Ещё молодой сорокалетний мужчина в чёрном, на современный лад костюме, с достоинством в походке спускался к Рафаэлю, улыбаясь гостю, хоть тот на него и не смотрел. Выбритое лицо с тёмными глазами не поддавалось адекватной оценке. Ходячий манекен, современный робот, либо выдрессированный профессионал, держащий взаперти собственный «голос».

      – Вы похоже впечатлены нашим достоянием. Как радостно видеть огонёк в глазах людей, впервые посетивших это место. – Администратор остановился на комфортном расстоянии вытянутой руки, смещая внимание Рафаэля на свою скромную персону. – Здравствуйте, Рафаэль.

      – Угу. Впечатлён – не то слово. Это вы верно подметили. Такое всё… новенькое, блестящее. Какую религию тут исповедуют?

      – В этих стенах вы можете придерживаться любой, доступной вашему пониманию религии. Мы примем вас таким, какой вы есть.

      – Я смотрю, тут работают остроумные люди. Как попасть на кастинг? – Рафаэль со всей серьёзностью вперился в администратора.

      Два