Мой хороший муж. Калина Бориславовна Заварзина

собакой, если бы не его миролюбивый характер. Скорее уж его любимая жена, которая была 1,55 ростом, кидалась в драку при любом возможном случае. Конечно, с появлением ребёнка, она отринула эту привычку, но остальные не могли забыть дни, когда они отрывали пальцы Лис от волос хулиганов в школе.

      Пока два взрослых мужчины вели шуточную перебранку, один на языку фактов, другой непоколебимой уверенности, мать Киллиана Асель посмотрела на часы и начала немножко нервничать.

      –Мы же договорились с детьми, что они вернутся к 19:00. Что-то они задерживаются. Может им позвонить?

      –Дело же молодое. Ты же знаешь, какой сегодня важный для этой парочки день. Они несколько дней ходили гиперэнергичные и не знали, куда себя деть. Подождем их ещё час.—отвечала Лиса.

      –Да, верно говоришь. Дадим молодёжи, наконец, решить свои вопросы, а то я уже устал от перемен настроения Линды.—ворчал Берн.

      –Думаю, всё же нужно им позвонить. Так как время было оговорено, лучше им позвонить. Мы не знаем, что могло с ними случиться. К тому же они постоянно попадают в какие-то передряги.– взявшись за подбородок, кивал Илан.

      Пока взрослые решали, звонить им или нет, Киллиан и Линда уже стояли на пороге квартиры. Когда они зашли в квартиру, все четыре пары глаз были обращены на них.

      –Опять?—раздалось одновременно четыре голоса с разными интонациями.

      Мама Линды усмехнулась и пригубила бокал вина́, Асель пошла в сторону детей быстрым шагом, чтоб провести полный осмотр, Берн разразился глубоким грудным смехом, а Илан вздохнул и закатил глаза.

      –Вы же понимаете, что будете наказаны, минимум на неделю? Скажите, на кого вы похожи. Вы ездили грязевые ванны принимать в горы?

      Когда отец Киллиана задал этот вопрос, он поправил свои очки и закатил глаза ещё глубже. Он всегда был сдержанным человеком, но не в моменты, которые касались его сына. Каким бы ни выглядел уравновешенным и разумным его сын, он всё равно бросался в различные авантюры, заставляя его с женой переживать. Если бы их сын имел характер бедокура постоянно, они бы уже свыклись с ситуацией, но так как их сын бо́льшую часть времени был продуманным, педантичным и спокойным, такие его вспышки инфантилизма доводили несчастных взрослых практические до нервных тиков. У обеих семей был по одному ребёнку, но переживания были разные.

      Ситуация у Берна с Лис была абсолютно обратная. Они уже давно перестали переживать из-за приключений своей дочери. Можно даже сказать, что они и не начинали переживать. Их воспитание подразумевало, что ребёнок должен не бояться получать раны и ссадины, изучая этот мир. Это не значило, что они пустили жизнь Линды на ветер, просто пока явной угрозы здоровью не было, они старались ничего не делать. Справляться с последствиями своих решений Линда должна была сама. Они могли подбадривать её и указывать ей путь, но все последствия ложились на неё. Так, Линда ещё в детстве научилась мыть полы и стирать одежду, так как эти вещи чаще всего страдали от её проделок.

      Асель обходила детей по кругу, как квочка, и выискивал на них раны. Обойдя детей три раза и