Змеелов. Даха Тараторина

падут, ни одной замуж не выйти!

      Видно, хватила Ирга лишнего. Про дар бабки Айры слухи и верно ходили. В силу, перешедшую к наследнице, тоже уверовали бы. Но чтоб на колени… Залава опомнилась. Круглое лицо её исказила брезгливая гримаса.

      – Размечталась, кукушкина дочь! Немудрено, что тебя не любит никто. Мать родная, и та бросила!

      Ой, зря… Много Ирга стерпела бы, от многого просто отбрехаться могла. Но тут сорвалась с места птицей, прыгнула с разбегу, повалила Залаву в прибрежную грязь – и покатились! Кусались, царапались, волосы одна другой рвали! Вспыхнули в свете пламени и потонули в траве цветные бусины с кокошника, заплакали монетки-бусы, соскакивая с порванной нитки. Ирга-то сызмальства была с норовом, не боялась ни ссоры, ни драки. Она оказалась сверху и давай лупить противницу! Залава завизжала, закрывая лицо.

      Послышались крики:

      – Девки дерутся!

      – Никак Ирга?!

      – Убьёт! Как есть убьёт!

      – Василя зови!

      Но Василёк и сам уже мчал сестре на выручку. Обхватил её со спины поверх локтей, вздёрнул, оттащил.

      – Задушу гадину! – взвизгнула Ирга. Не руками, так ногами достала бы! Принялась брыкаться и кусать брата.

      Залаву уже поднимали и отряхивали подружки. Звенигласка, подскочившая с Василём вместе, подымала из травы кокошник, собирала бусины. А кузнецова невеста всё плакала:

      – Змея! Гадюка! Проклясть меня грозилась!

      – Да я тебя не просто прокляну, я тебя со свету сживу!

      Кто застал девичью драку, точно скажет: неча соваться. Девки и друг дружке кости пересчитают и тому, кто разнимать полезет. Вот и Васильку досталось, но тот к сестре был привычен, чать не впервой. Отволок к запруде да швырнул в воду.

      – Охолонись!

      Брызги светляками полетели во все стороны, в каждой отразилось золото костров и ещё что-то, о чём покамест не знал в Гадючьем яре никто. Ирга и верно остыла. Не остыла даже, а похолодела. Кровь в жилах, и та превратилась в лёд.

      – Так-то ты со мной, – тихо проговорила она, но за весёлым смехом, грянувшем над берегом, никто её слов не услышал.

      – Так её, Василь! – поддержал Дан. – Голову, голову под водой подержи ей! Как кутёнку!

      Снова захохотали. А как не хохотать, когда каждый на ершистую Иргу обиду затаил? Помогать бросилась одна Звенигласка. Эта вечно всем чаяла угодить: Залаве ли, Ирге…

      – Вы что, нелюди, что ли?! – ужаснулась она и, придерживая живот, тяжело полезла в воду.

      Тут и Василь очнулся. Догнал и мягко перехватил жену.

      –Куда?! Вода холодная, захвораешь.

      И верно, холодная. Ирга то уже уразумела. Сидела в реке и дрожала. От холода? От злости? Мокрые волосы облепили плечи, ледяная рубаха прильнула к телу, и лишь белёсый туман тянулся укутать девку, спрятать от позора.

      – Вылазь, – велел Василь, протягивая руку.

      Ирга поглядела на него зверем.

      – Я лучше ладонь себе откушу.

      – Я тоже себе сейчас что-нибудь откушу. Ирга, вылезай и пошли домой. Не позорь меня!

      – Ах вот ты как