Тысячи осеней. Том 1. Мэн Сиши

Ждет ли меня богатство и счастье в будущем?

      – Покажи мне ладони, – согласился Шэнь Цяо.

      Чэнь Гун протянул ему руки, и слепец какое-то время водил по ним пальцами. Закончив с этим, он сообщил:

      – Целыми днями ты носишь тяжести – скорее всего, работаешь поденщиком в рисовой лавке или на пристани… не так ли?

      – Что еще скажешь? – поторопил его Чэнь Гун. Он совсем не был глуп и знал, что по мозолям на его руках любой догадается, кем он трудится.

      – Ты упрям и с детства отличаешься жестким нравом: обид не терпишь, поражений не признаешь, к тому же несколько недоверчив. В юности ты рассорился с домашними и ушел куда глаза глядят. Вероятнее всего, дома у тебя либо отчим, либо мачеха.

      Глаза Чэнь Гуна округлились.

      – А еще что?

      Шэнь Цяо засмеялся.

      – Сейчас время неспокойное, возможностей у таких, как ты, много. С твоим нравом нужно идти в армию – там ты сможешь преуспеть.

      – И как ты все понял? – поразился Чэнь Гун.

      Шэнь Цяо стал охотно объяснять:

      – Произношение у тебя местное, значит, ты не из бездомных скитальцев, бегущих от голода. Но у местных обычно есть где жить, стало быть, у тебя дома случилось несчастье. Учитывая твой характер, надо полагать, что ты, скорее всего, рассорился с родными. Но даже так тебя бы никогда не выгнали, будь твои отец и мать живы. Разве они смирились бы с тем, что ты ночуешь на улице под дождем, обдуваемый всеми ветрами? Вот и выходит, что либо твой отец женился на суровой мачехе, либо родители рано умерли.

      Подробное объяснение более или менее удовлетворило Чэнь Гуна, и он только спросил:

      – Тогда откуда тебе знать, что в армии я преуспею?

      – Ты не стал терпеть обид от мачехи, – подхватил Шэнь Цяо, – и разгневался так, что ушел из дома. Посчитал, что лучше уж жить на улице, чем с ней. А прошлой ночью ты подрался с нищими ради одной лепешки с ослятиной. Очевидно, ты безжалостен и к себе, и к другим. Вот и выходит, что ты больше всего годишься для военной службы.

      Чэнь Гун на это презрительно фыркнул:

      – Ясно все с тобой, нашего брата ты презираешь. Глядишь свысока на тех, кому даже жрать нечего, вот и приходится отнимать у таких, как ты! Ходишь вокруг да около и в глаза надо мной смеешься!

      Шэнь Цяо с улыбкой возразил:

      – Я и сам бедняк, у кого за душой ничего нет, так зачем мне смеяться над другими? Ты ведь сам только что попросил меня погадать, и я просто объяснил на твоем же примере, как у меня это получается. Разве я не попал в точку? Пусть больших денег мое занятие не приносит, но на еду хватает. – Раз горазд складно говорить и делать вид, будто все на свете знаешь, как так вышло, что без денег остался? Тебя бандиты по дороге ограбили?

      – Может, и ограбили, только я не помню, – примиряюще согласился Шэнь Цяо. – Да и говорю не всегда складно: порой голова прекрасно соображает, а порой – совсем худо. Очень многое из прошлого мне помнится смутно. Хорошо, что ты разрешил мне остаться здесь, а иначе я бы не знал, куда идти, где переночевать. Может, это и малость, но я очень признателен тебе за это.

      Услышав