Не сотвори добра. Александр Аннин

зачем? – меланхолично пожал плечами Пряслов, засовывая деньги в толстый бумажник.

      «Дурак этот Яба, – неприязненно посмотрел на тренера Мокеев. – Да если б Пряслов поменял карту, я никогда не подумал бы, что он блефует. И не прокакал бы столько денег».

      – На вас полнолуние действует, Валентин Николаевич, – аспирант сочувствующе положил руку на плечо Мокееву. – Это я вам как ученый говорю. Вы же обычно такой проницательный игрок…

      – Я бы тяпнул на посошок и домой, ко щам, – тренер грузно воздвиг свои телеса, плеснул себе полстакана водки.

      Когда Яба ушел, директор зоопарка оглядел присутствующих:

      – Может, и нам пора закругляться?

      Пряслов был вполне доволен сегодняшним выигрышем и не хотел искушать судьбу.

      Мокеев дрожащими пальцами нащупал в кармане сальную пятидесятидолларовую банкноту, припечатал ее к столу:

      – Играем!

      – По тридцать рублей за доллар, Валентин Николаевич, – прищурился Пряслов. – Согласны?

      – Идет.

      Впоследствии Мокеев жестоко укорял себя за то, что настоял на продолжении игры, и только из-за этого они не ушли из бара вместе с Ябой. Но, в конце-то концов, Валентин Николаевич – не ясновидящий…

      К финнам, покачиваясь, подошел изможденный запоем, расхристанный мужик. Он немного помолчал и выговорил осипшим голосом:

      – Ребят, оставьте пивка. А?

      Финны непонимающе смотрели на пьянчужку. Резво приблизился вышибала, железной рукой схватил шаромыжника за шкирку и поволок его к выходу.

      Когда пятьдесят долларов плавно перекочевали в бумажник директора зоопарка, когда Мокеев накорябал расписку, что должен Пряслову еще три с половиной тысячи рублей, трое игроков засобирались по домам. Аспирант с сожалением смотрел на опустевшую бутылку. Ну что такое литр на четверых, ё-моё?

      Рябинин проиграл совсем немного, и потому имел не столь бледный вид, как экс-атташе.

      – Может, еще закажем бутылочку? – с надеждой оглядел он партнеров.

      Но Пряслов заторопился:

      – Извините, господа, я побегу. А вы как хотите.

      – Ну и мы двинемся…

      Они вышли из бара и директор зоопарка тут же скрылся в темной, шелестящей листвой аллее.

      – И впрямь полнолуние, – пробормотал Валентин Николаевич, задрав голову.

      В черном небе, посреди разливающейся лужи молочного света, стояла луна – круглая и золотая, как церковный дискос.

      Тоскливый, многоголосый вой прорезал тишину ночи.

      – Что это? – испуганно дернулся аспирант.

      – А волки воют, – буднично отозвался бывший атташе и зевнул, клацнув челюстями. – На луну воют, как им и положено. Тут же зоопарк в двух шагах.

      – Прямо мороз по коже, бр-р… – поежился Рябинин и в самом деле застегнул верхнюю пуговицу своей ветровки. – Прощайте, господин Мокеев.

      Они разошлись в противоположные стороны, но не прошло и пяти минут, как снова столкнулись нос к носу у входа в бар.

      – Что это