Трещина на совершенном лике. Грустные рассказы о жизни и из жизни. Екатерина Николаевна Соколова

вокруг, надеясь понять причину такого спонтанного поведения. Искал, искал… и понял только, что вокруг ни одного цветка больше нет. Осень была на дворе. Видимо, думала, что не доживёт до лета последний цветочек и захотела сохранить его.

      Действительно сохранила – засушила.

      Или вот. Ехали мы как-то на автобусе в другой город. А там, посреди дороги, чуть ли не посреди леса, какое-то пригородное кафе. И тут она вспомнила, что однажды ела там что-то очень вкусное (сейчас и не вспомню, что именно). Заставила меня вместе с ней вылезти, уверяя, что отсюда сможем дойти пешком. Я дороги не знал и послушал её. Она с ужасно довольным видом ела это блюдо, меня угостила. А потом радостно заявила, что мы даже половину пути не проехали, придётся снова садиться на автобус.

      Какие-то глупые и детские поступки она совершала, иногда они даже злили меня. Но вспоминал я о них с теплотой, а разгадку её сердца так и не мог найти.

      Я, пожалуй, даже не понимал, как она ко мне относится. Другом она меня не считала, на что-то романтическое не намекала, но общались мы много, и о том, зачастую, что не каждому расскажешь.

      Иногда я думал, что она влюблена в меня, в другое время думал, что она не особо хочет со мной общаться. А потом вдруг считал себя её лучшим другом. Спросить напрямую не мог. Я был уверен, что она рассмеётся мне в лицо, но ответа не даст.

      Когда мы только познакомились, ей было, кажется, 15. Самому мне было 18. Она прогуливала школу, в тайне курила и пила низкоградусный алкоголь. Мне казалось, что, на самом деле, всего этого ей не хочется, но она старается не отставать от остальных. Никогда не мог понять – от кого? Может, от меня? Друзей у неё не было, только какие-то интернет-друзья, которыми она тогда дорожила. И то, по её словам, они осуждают столь странный выбор образа жизни. Пила она всегда залпом, потом ставила бутылку, и в глазах её светилась печаль. Я думал, что ей было мало этой бутылки. Иногда старался заглянуть глубже. Как-то спросил её:

      – Каролина, тебе приносит какое-то иное чувство вкус алкоголя?

      Она призадумалась, отвела взгляд в сторону и ответила:

      – Я не пьянею. Иногда ощущение, что нужно выпить эту бутылку за раз до дна, и тогда станет… то ли легче, то ли свободнее, то ли что-то изменится.

      – А по итогу что?

      – По итогу только неприятный привкус и желание больше никогда не пить.

      – Зачем тогда пьёшь?

      – А ты зачем?

      – Я чувствую расслабление. Некое уединение с самим собой, словно сам в этой бутылке оказался и смотрю в зеркало. Я не заперт, не пойман. Просто наблюдаю за собой и замечаю оплошности, вижу что-то совсем сокровенное. По сути, для меня он имеет смысл… хотя тоже непонятно, зачем пью. Удовольствия никакого.

      – Вот и я по той же причине. Почему нельзя было просто колу купить, не так ли?

      Когда я с ней разговаривал, чувствовал близость, какую-то родственную связь. Мне страшно было подходить