Грандиозная история. Часть вторая. Андрей Владимирович Сизов

привет, Коль. Спасибо, что спросил. Меня вчера выписали вечером. Всё окей!

      – Ну, отлично тогда.

      – Кац сегодня с утра был весь на нервах.

      – Из-за чего?

      – У меня нет информации на этот счёт. Пошли, сейчас узнаем.

      Они оба прошли к кабинету. Курикин постучался, заглядывая в кабинет. Он сообщил Кацу, что Вернер только что прибыл. В ответ Кац сказал, что он готов принять их, и попросил войти обоих. Курикин вошёл в кабинет, а за ним вошёл Вернер. Кац строго посмотрел на Николая, после его он снял прозрачные очки, которые он иногда использовал, когда что-то читал. У него была небольшая дальнозоркость, которую он подхватил, когда учился на юридическом факультете. Встав из-за стола, он медленно подошёл к Вернеру, скрестив руки за спиной и о чём-то задумавшись. Он молча оглядывал Вернера, как будто тот с Марса прилетел, и, наконец, сказал, поджав перед этим подбородок вверх:

      – Коль, ты мне скажи, имеешь ли ты хоть какое-то отношение к смерти Бориса Букки? – задал риторический вопрос Кац, он обо всём начал догадываться.

      – Боря, что, умер? – удивлённо спросил Курикин, опять некстати встряв в разговор со своими мыслями.

      – Да, ты, Курикин, как обычно оказался очень проницательным. Его убили сегодня ночью. Ему сначала прострелили живот, затем перерезали горло его же кухонным ножом… – ответил Кац, глядя с недвусмысленным выражением лица на Вернера, а затем обратился уже непосредственно к нему. – А пули, которые были обнаружены сотрудниками МВД, очень подходили к твоему «наградному» пистолету, между прочим.

      – Думаешь, его укокошил Вернер? – спросил Курикин, внимательно слушая информацию от Каца, но всё равно он не врубился в тёмную составляющую этого дела. – Но зачем?

      – Паш, давай ты выйдешь отсюда, а то ты меня своими вопросами сбиваешь с толку. – толсто намекнул Кац Курикину.

      – Хорошо, я пошёл. – ответил Курикин и ушёл за дверь, где принялся подслушивать через замочную скважину.

      – Ну что, будем признаваться или как? – спросил Кац у Вернера.

      – А мне не в чем признаваться, поскольку я не имею к этому отношения. – начал изображать Вернер партизана на допросе.

      – То есть отрицаешь факт того, что убийство совершил ты? – уточнил Кац.

      – Да, отрицаю. Тем более я не мог убить Бориса, я в это время спал. – вполне уверенно произнёс Николай.

      – А пули?

      – Что пули?

      – Слушай, ты прекрасно всё понимаешь.

      – Да не понимаю я, к чему ты клонишь.

      Кац понял, что его провокация со вбросом информации о якобы найденных пулях, которые подходили к пистолету Вернера, не сработала и не заставила Вернера признаться в убийстве. Тогда он поторопился задать другой, не менее провокационный, вопрос:

      – Ладно, допустим, что это не твои пули. Но как ты тогда объяснишь тот факт, что тебя видели во дворе дома, где был убит Борис?

      – Интересно, и кто же мог меня видеть во дворе, если я всю ночь спал у себя в квартире? – ответил риторическим вопросом на вопрос Вернер.

      – Думаешь,