Отбор пяти колец. Северина Мар

но повзрослев поняла, что ссоры никуда не ведут, и лишь огорчают отца, а ее саму оставляют вечно виноватой. Так что было проще согласашться с баронессой и стараться избегать лишних столкновений с ней.

      – Уж постарайся. Сама понимаешь, что юный Нестор не должен быть тобой разочарован, – припечатала мачеха.

      Агата не была пока обручена с Нестором Дурине, но все понимали, что к этому то все и идет.

      Присев еще раз в поклоне, Агата уже хотела уходить, как ее внимание привлек усилившийся клекот ферналей, заглушивший даже пение Вероники из соседней комнаты.

      Забыв про мачеху, Агата подошла к окну и отодвинула тяжелые желтые занавеси. Так и есть, по двору расхаживало не меньше дюжины высоких и крепких ферналей, вокруг которых уже суетились птичники. Посреди всех, распахнув крылья и задрав к небу голову, клекотал Альстронг.

      Это был самец, высотой в два человеческих роста, с насыщенным фиолетовым оперением и алой каймой по краю крыльев.

      Завидев Альстронга, Агата едва не задохнулась в заполонившей все ее существо радости.

      – Он здесь! Он здесь! – закричала она, повернувшись к не понимавшей ничего мачехе.

      Дверь кабинета с грохотом распахнулась и в комнату подобно смерчу влетел отец Агаты – Кодрат Таноре.

      Он был невысок ростом, но жилист и ладно сложен. Несмотря на минувший ему четвертый десяток, в отличие от многих других местных помещиков, он не обзавелся округлым животом, скрытым в складках мантии и был по-юношески строен и подтянут. Его рыжие волосы почти не тронула седина, и они лишь немного отступили назад, оголяя еще больше широкий лоб. Короткая бородка молодцевато торчала вперед. Точь-в-точь такой же, как у Агаты курносый нос придавал ему задорный и дерзкий вид, а светлые глаза напоминали об весенней зелени. Надетые поверх дорожной туники доспехи из прочной кожи покрывала пыль, а плотно облегавшие щиколотки сапоги облепило и что похуже, но горевшая на его лице улыбка затмевала любую грязь.

      Завизжав что-то неразборчивое, Агата в три прыжка пересекла комнату и бросилась отцу на шею. Тот тут же подхватил ее на руки и закружил, как делал всегда в детстве. Кажется, Агата сбила ногами один из мачехиных позолоченных столиков, и кажется, даже что-то из стоявших на нем безделушек, безнадежно разбилось, отчего баронесса гневно заголосила, но кому было до этого дело?

      Выпустив, наконец, Агату из рук, отец ласково расцеловал ее в обе щеки, и подойдя к покрасневшей и казавшейся то ли гневавшейся, то ли смущенной мачехе встал перед ней на одно колено и поцеловал ее руку.

      – Кодрат, мы не ждали вас так скоро. Что-то случилось? – пробормотала мачеха, когда, закончив лобызать ее ручку, отец подошел к маленькому барону и, схватив его на руки, начал укачивать. Титус заулыбался, радостно запищал и тут же ухватил отца за бороду.

      – Если и случилось, то только хорошее, баронесса. Нам пришел срочный заказ с самого Лунного острова. Требуют доставить пять, а лучше шесть десятков, самых лучших и породистых птиц, в Ониксовый дворец для предстоящих