Список кораблей: Мрайсикая. Сокол Рита

меня был… Да, кажется, был один, – Солнце нахмурился, тяжело вытягивая воспоминание из «внутренней тьмы» и почти сразу бросил эту затею, – Кажется, я почти его не помню, – он опустил глаза, задумался, – Знаешь, мне… Тяжело от того, что я здесь… На Мрайсикае.

      – Здесь не плохо. – пожала она плечами.

      – Ты так говоришь, потому что не знаешь других мест, – она не обиделась этому факту, и он продолжил, – Но всё равно хочешь оказаться в них?

      – Я бы хотела, но нет смысла желать недостижимого, – она пожала плечами, – Тогда уж лучше совсем не желать.

      – Я бы с этим поспорил… – начал он, но решил на этом и закончить, и его взгляд упал на стену с нарисованными картинками; он смог различить несколько портретов аскаринов, – Там твоя семья изображена?

      Касарай сначала не поняла и Солнце кивнул на стену, Касарай прищурилась, проследив за его взглядом, и поникла:

      – Я их почти не помню… – грустно призналась она, – Но они были похожи на меня, и я знаю их имена, пыталась изобразить… Так обидно, что эти портреты всё, что от них осталось…

      Электромагнитные волны её мозга изменили активность, накатывали, бушевали, стремились разойтись штормом невыносимой печали…

      – Прости, я не хотел! – поспешил сказать Солнце.

      Хотел спора избежать, а сделал только хуже… Он разозлился на себя. Идиот!

      – Всё нормально, – послышалось от неё, хотя Солнце знал, что она врёт, – Их не вернуть, так, что… Ничего страшного, – она слабо улыбнулась, – Хотя, если бы невозможные вещи случались, я бы душу отдала чтобы их вернуть. Глупо, да? Грумппир говорит это пройдёт, когда у меня будет… – она прервалась и тяжело вздохнула, – Давай не будем об этом. Хочешь посмотреть «Жёлтый»?

      Солнце кивнул. Ему было всё равно, что смотреть, лишь бы поскорее закончить неловкий и бессмысленный разговор.

      Касарай встала с дивана и поменяла маленький полимерный диск в устройстве проектора. Включили кино, стали смотреть. Не разговаривали, наблюдая за героями на экране.

      Солнце то и дело поглядывал на Касарай. Она повторяла губами за актерами, а её «лепестки» были навострены выше некуда. Солнце следил за её электромагнитными волнами, пытался понять, как она слышит. Этого было недостаточно чтобы воспринять звуки также как она, но он теперь точно понимал, что для неё голоса и другие звуки звучат одинаково, она с трудом улавливает разницу между ними. Зато, когда начинались напряженные устрашающие сцены, Касарай совсем не пугалась и всё её внимание было привлечено к звукам – она вслушивалась в ультразвуковой шум и пыталась разобрать в нём слова, которых, конечно же, там не было. И только робко призналась, что этот шум похож на голос аскарина и, что она смотрит фильмы ужасов в основном из-за ультразвуков. Чтобы услышать что-то родное, близкое для себя, пусть и в форме нагнетающего, почти неразличимого большинством разумников, фона.

      Время шло, фильм подошёл к своей развязке и кончился чёрной паузой, пошли титры. Солнце устало вздохнул. Ничего хорошего у него это кино не вызвало, но и