Сожительница. Владимир Гурвич

по двум причинам: из-за того, что он мне изменил, и второе из-за того, что он мне соврал. Видишь, я тебя превзошла.

      – Это не то соревнование, в котором дочери стоит состязаться с матерью, – возразила Оксана.

      – Другого пока нам не дано. Как бы то ни было, но я не собираюсь с ним жить.

      – Могу я спросить тебя, почему? Ведь это в целом обычная история. С людьми это часто случается. Почему бы ни поискать пути примирения.

      – Я знаю, но я знаю и другое, я не смогу простить ему измены. Это отравит нашу жизнь хуже любого самого ядовитого яда. Да и вообще, все это бессмысленно, я вдруг ясно поняла, что он разрушил во мне все, что связывало меня с ним. Ничего не осталось. Ты хочешь чаю?

      Переход к чаю был столь неожиданный, что в первую секунду Оксана даже не поняла вопроса.

      – Нет, спасибо, после твоего рассказа как-то не до чая. Прости, но все же я не до конца понимаю: вы так сильно любили друг друга. Но неужели одна измена все разрушила до основания?

      Наташа довольно долго не отвечала. Она смотрела куда-то мимо нее, то ли в даль, то ли внутрь себя.

      – Я бы ему, может быть, и простила, но если бы ты видела, кого он выбрал вместо меня. Это форменная идиотка. Он нисколечко не уважает не только меня, но и себя. Если мужчина ведет себя, как примитивный самец, готовый трахаться с любой самкой, то пусть к ним в стадо и отправляется. И там трахается с утра до вечера и с вечера до утра. Разве я не права?

      Дочь в ее присутствии впервые использовала такой специфический термин, как «трахаться», и Оксана почувствовала что-то вроде оторопи. Никогда до сего момента они не общались на таком языке. Значит, ее девочку допекло, значит, что-то существенно изменилось в ее мировоззрении. И эти перемены вряд ли могут радовать.

      – Понимаешь, в таком возрасте у мужчин бывает такой избыток сексуальной энергии, что одна женщина не всегда способно ее аккумулировать. А знаешь, как трудно жить, когда тебя она переполняет, а выхода не находит.

      – Ты не представляешь, какая я в постели. Его энергии иногда не хватало, чтобы меня удовлетворить. Мне тоже хотелось других мужчин. Но я себе ничего такого не позволила. Я понимала, что если дам себе поблажку, так все и пойдет. И вскоре от нашего брака ничего не останется. А уж возможностей, поверь, с моей профессией у меня выше крыши.

      Оксана почувствовала, как краснеет. Никогда Наташа не делала ей подобных признаний. Они не виделись всего две недели, а у нее такое чувство, что перед ней сидит совсем другой человек. Вот кто кардинально изменился, а вовсе не она. Таких речей она никогда раньше не слышала от дочери. И по ним можно приблизительно себе представить, какие перемены происходили в ее душе в последнее время. Она много передумала и перечувствовала, если у нее прорезался такой язык. Она черствеет и ожесточается, вот в чем дело, вдруг словно озарение пришла к ней мысль. И никаким образом воспрепятствовать этому она, судя по всему, не в состоянии.

      – Я вижу, ты все решила. В таком случае, зачем ты меня позвала к себе? Мы могли бы поговорить и завтра, и в любой день.

      Наташа сидела молча, явно не торопясь с ответом.

      – Я