Мама для наследного принца. Три шанса попаданки. Екатерина Руслановна Кариди

ьнувшей к его руке, на вельмож у трона, становилось ясно. Это не сон.

      Глашатай цзай закончил зачитывать приказ, свернул золотой свиток с киноварными императорскими печатями и выкрикнул:

      – Выкажите уважение!

      Вся площадь опустилась на колени.

      Осужденная на смерть императрица Лоан не склонила головы.

      ***

      Три часа спустя.

      ***

      Тюремный коридор был полон, на каждом шагу стража. Сотник байху прохаживался вдоль решетки, отгораживавшей камеру, в которой была заперта женщина с маленьким ребенком. Беготня, шум, бряцание оружия, голоса…

      Ничто не могло отвлечь узницу. Она писала письмо.

      Следовало осторожно подбирать слова. Послание прежде прочтет цензор, потом оно попадет в руки наложницы мужа, и только после этого, может быть, на него мельком глянет он сам. Но это не имело значения, в письме не было ни упреков, ни просьб о помиловании.

      Еще вчера она была императрицей Лоан, коронованной по воле небес. Сегодня ее обвинили в супружеской измене. Донос был ложный, состряпанный каким-то недоучкой чжушэн, едва получившим низшую ученую степень на экзаменах. Но кого волнует, если есть воля императора, решившего избавиться от жены, мешавшей его счастью с новой наложницей?

      А теперь приговор оглашен, казнь состоится на рассвете.

      Лоан готова была принять свою судьбу. Но вместе с ней муж-изменник приказал казнить и ее сына, наследного принца. Этого Лоан допустить не могла.

      Что сделает мать, чтобы спасти своего ребенка?

      Она пойдет на все, даже на крайнюю меру.

      Осужденной на казнь позволялось увидеться с кем-то из семьи, чтобы проститься. Лоан пожелала увидеть старую няню. Письмо было адресовано ей.

      Закончив писать, женщина отложила кисть и еще раз внимательно перечитала написанное. Потом свернула тонкий лист рисовой бумаги и положила в специальный футляр. С этого момента счет пошел на минуты.

      По знаку сотника в камеру тотчас же вошли два стражника, один забрал футляр, другой письменные принадлежности. А императрица села на край невысокого тюремного топчана, на котором спал ее маленький сын, и с тех пор даже не пошевелилась.

      Ей оставалось только ждать.

      ***

      Спустя почти два часа, из дальнего конца коридора послышались шаркающие шаги и постукивание палки. Появилась дряхлая старуха, ее поддерживал под руку одетый в грубую темную одежду простоволосый парень.

      – Эй! Убирайся! Тебе сюда нельзя! – немедленно набросилась на него стража.

      – Неужто слепую оставите без поводыря? – раздался скрипучий старческий голос. – Он мой внук, блаженный, немой от рождения.

      Все это время Лоан сидела не шевелясь и смотрела перед собой, как будто происходящее ее не касалось.

      – Пропустить, – коротко бросил байху.

      Шаркающие шаги и стук палки приблизились, потом послышалось звяканье ключа, решетчатая дверь камеры открылась. Старший над стражей пропустил старуху и ее поводыря, а сам отошел в сторону и замер, повернувшись спиной.

      Лоан поднялась с места, а слепая няня ощупью двинулась к ней.

      – Девочка моя…

      Письмо было зашифровано, кто бы его ни прочел, мог увидеть только несколько ничего не значащих фраз. Истинный смысл могла понять только старая няня Лоан, потому что была ведьмой.

      Получив послание от Лоан, старая слепая няня провела над листом рисовой бумаги ладонью, и на нем вспыхнули совсем другие слова:

      «Я, императрица Лоан из рода Гу, и я готова на все, даже на перерождение. Если это спасет моего сына»

      Всего на миг, но этого было достаточно.

      Сейчас она была здесь. И с ней демон-охранник.

      «Принесла?» – молчаливый вопрос горел в глазах Лоан.

      Няня кивнула и повернулась к  простоволосому парню, сопровождавшему ее. Тот незаметно вытащил из рукава своего темного одеяния мешочек и три белоснежных пера.

      «Готова?» – прозвучал в голове голос няни.

      Лоан смежила веки. Да.

      Парень взрезал коротким кинжалом ладонь, кровь мгновенно истаяла в воздухе. А вместе с ней и три пушистых белых пера. Как только это произошло, старуха развязала мешочек, высыпала на ладонь серый порошок и дунула на Лоан.

      «Спи, девочка моя».

      Поклонилась и вместе со своим поводырем покинула камеру. А Лоан прилегла на топчан рядом со своим сыном и закрыла глаза.

      ***

      Саша часто видела один и тот же сон.

      Тот роковой день. Авария. Ее маленький сын, которого она не смогла спасти, хотя сама была врачом. Он умер у нее на руках. Каждый раз так.

      С того момента Саша не жила, а влачила какое-то полумертвое существование. Муж сначала стал изменять, потом ушел вовсе, но ей было безразлично. Единственное, что имело значение – сны. Она бы все отдала за шанс