Его рука. Екатерина Копчинская

ам с азартом рассказывал импозантному ведущему о космосе. Нина слушала вполуха, не отрывая взгляд от кастрюли. Астроном вещал о каких-то кометарных глобулах и настоятельно рекомендовал не путать их с кометами.

      «Да! У них тоже есть так называемые хвосты, но на этом-то сходство и заканчивается, – мужчина хитро подмигнул, – и вот если с кометами всё более менее ясно, то о глобулах мы такого уж точно сказать не можем. Газопылевые облака – да, но как?! Как они образуются??? Звездное излучение или взрыв сверхновых? – он выхватил из кармана платок и промокнул вспотевший лоб.»

      – Науке это неизвестно, – пробормотала Нина, продолжая гипнотизировать кастрюлю.

      «Вот посмотрите! Это кометарная глобула CG4, её ещё называют «Рука Бога» тысяча триста световых лет от нас. Как вам такое?! – астроном победно глянул на ведущего, тот восторженно ахнул. – Находится в Туманности Гама, созвездие Корма. Увы, видна только в южном полушарии неба. Фото сделали в Чили…»

      Нина подняла взгляд на экран и застыла. На фоне мириадов звёзд сквозь Вселенную тянулась призрачная рука. Она выныривала из клубящегося облака, окутанная газовой вуалью. Гигантская ладонь, казалось, вот-вот накроет маленький эллипс галактики, оказавшейся на её пути. Сама не зная почему, Нина протянула руку к экрану. Её ладонь соприкоснулась с ладонью космической.

      «Всегда хотела дотянуться до звёзд, и всегда знала, что это невозможно. А вот, оказывается, есть люди, которые к звёздам гораздо ближе остальных», – она вдруг почувствовала зависть к чудаковатому астроному.

      – Ужин скоро?

      Нина вздрогнула и отдернула руку. Звёздный морок рассеялся, вытолкнув её, словно незваную гостью, обратно в реальный мир. Она обернулась. В дверях стоял муж.

      – Напугал, – виновато улыбнулась она и спрятала руку за спину.

      – Ужин скоро? – Павел равнодушно смотрел сквозь жену.

      – Я только пришла. Даже не переоделась, – Нина легонько чиркнула пальцем по джинсам, привлекая внимание к своему уличному виду. – Я тебя позову, когда…

      Павел молча вышел, не дожидаясь конца фразы. Через несколько секунд из комнаты раздался стон дивана, с обреченной покорностью принявшего внушительного седока. Щелчок, и в квартиру ворвался рёв толпы, беснующейся на стадионе где-то за тысячи километров от вросшего в диванную поверхность болельщика. Спортивный гомон заглушил астронома, так и продолжавшего увлеченно размахивать руками, что-то доказывая вежливо кивающему ведущему. Нина выключила телевизор.

      «Есть ли хоть один вечер в году, когда в мире не играют в футбол, или хотя бы его не транслируют?» – она вздохнула и снова уставилась в кастрюлю. Пузырьки заполонили уже всю поверхность. Нина почувствовала зависть к воде, с такой легкостью переходящей из одного состояния в другое: спокойствие при обычной температуре, возмущение или даже гнев, когда градус повысился до критической отметки, полная неподвижность и заморозка при отрицательных показателях.

      Интересно, каково это позволить себе выплеснуть накопившиеся эмоции вместо того, чтобы заталкивать их внутрь, делая вид, что стиль общения мужа совершенно её не задевает…

      Что скрывать настоящие чувства выгодно, а иногда и жизненно необходимо, Нина поняла ещё в детстве.

      – Моя, моя! – кричала она, выдирая любимую куклу Малю из рук незнакомой девочки и усаживая её на лавочку.

      Девчонка бесцеремонно схватила игрушку со скамейки и поволокла в песочницу, не обращая внимания на рыдающую хозяйку куклы. Нина вцепилась в Малю и потянула на себя.

      – А ты наверное не моя, – ледяной голос мамы непостижимым образом прорвался сквозь Нинин плач. – Моя дочь так себя не ведёт. Моя дочь – хорошая девочка, ей не жалко поделиться куклой.

      – Я твоя! Твоя! – сердце пятилетней Нины бешено колотилось.

      Мама покачала головой и отвернулась.

      – Твояяяяяя! – зажмурив истекающие слезами глаза, Нина отпустила куклу, бросилась к маме и попыталась схватить её руку. Рука ловко увернулась.

      – Ты сейчас же замолчишь и прекратишь меня позорить, – тихо проговорила мама, не глядя на дочь.

      Одной ладошкой девочка зажала рот, запихивая обратно рвущийся наружу крик, а другой размазывала по лицу слёзы, пытаясь высушить щёки. От плача началась икота.

      Мама посмотрела, наконец, на дочь, поморщилась и достала из сумки носовой платок.

      – На кого ты похожа?!

      По нежной, пухлой, как сдобная булочка, щёчке неприятно заелозила грубая ткань. Нина покорно терпела, вытянув руки по швам. Это ничего! Главное, что мама снова смотрит на неё и говорит с ней, значит, не оставит, не уйдёт к другой девочке, которая не плачет.

      «Я тоже научусь никогда не плакать», – решила она.

      Вода в кастрюле бесновалась.

      Из комнаты раздался победный рык. Видимо, многострадальный мяч очутился, наконец, в нужных воротах.

      – Аааааа!!! – заорал Павел

      – Как же ты достал, – прошипела Нина и тут же прикусила губу, наказывая себя за невольно