Тайна старого сада. Оксана Есипова

прибыли полицейские из города, чтобы провести расследование. Они обосновались в маленьком сельском участке, куда вскоре вызвали и меня с матерью. Так как я, судя по всему, видела друга последним, со мной беседовали неприлично долго, дотошно выспрашивая все обстоятельства того злополучного вечера. Я повторила то, что уже рассказала матери и убитой горем тёте Тасе, снова умолчав про заброшенный колодец и песочные часы. Толстый усатый полицейский равнодушно, но скрупулёзно заполнял бланки моими ответами. Снова и снова задавал одни и те же вопросы по кругу, словно надеясь, что в десятый раз я отвечу на переиначенный вопрос по-другому.

      В каком настроении последнее время находился Илья? Не обижали ли его в семье? Не делился ли планами побега из дома? Что особенного происходило с Ильёй в последние дни? Ссоры со сверстниками? Проблемы с девушкой? Употреблял ли он алкоголь? Курил травку?

      Я отвечала, что друг был в прекрасном настроении. В моих ушах ещё слышался его задиристый, заразительный смех – последнее воспоминание о друге. Девушки, насколько мне известно, у него не было, ни с кем из друзей Илья не ссорился, в семье, вроде бы тоже всё хорошо. Никогда ничего не курил и не принимал.

      – Так уж и никогда? – переспросил усатый.

      В его вопросе странным образом переплелись усталость, равнодушие, безразличие и одновременно недоверие к моим словам. Было понятно, что он не верит ни одному моему слову, что его бесят глупые подростки, которые наверняка прикрывают сбежавшего из дома сорванца. В глазах следователя читалось, что будь его воля, он бы просто оттаскал всех нас за уши, а то и выпорол бы от души хворостиной, чтобы наконец-то заняться серьёзными и важными делами.

      И хотя я бесконечно скучала, отвечая на одни и те же вопросы, задаваемые в разных вариациях, не без злорадства осознавала, что, удерживая и допрашивая меня, он точно также мучается и бесится, и ничего не может с этим поделать. А потому в ответ на его вопрос с совершенно непроницаемым лицом серьёзно кивнула. Какой с меня спрос? Спросили – ответила.

      Мир взрослых, в котором бесполезно говорить правду, потому что никто в неё не поверит, представлялся мне огромным, неповоротливым, жутким чудовищем, в беззубую пасть которого я, разгоняясь всё больше, качусь с горы моего рождения. Мы вырастем, хотим мы этого или нет, это никак не изменить, разве что спрыгнуть с горки в бок, свернув шею, покинув арену реальности вечно молодыми. Бессмысленное и тупое действие. Нет-нет, вряд ли мы спрыгнем. Вырастем и позабудем как детские кошмары, так и цветные головокружительные сны, и не заметим странное, даже если оно произойдёт на наших глазах. Взрослые всегда найдут скучное и неправдоподобное объяснение, которое всех устроит.

      И нас не спасёт то, что сейчас мы, дети, прекрасно видим ложь и цинизм взрослого мира, также как это не спасло наших родителей. Спрятанный на чердаке дневник, в котором большими буквами написано «послание себе взрослому», покроется пылью и превратится в труху. Детские предупреждения самому себе забудутся за чередой важных и неотложных