Мотыльки на шпильке. Детектив. Юлия Королева

вот увидишь.

      Присаживаемся перед телом девушки.

      – Красивая – задумчиво говорит Арина – но на первую жертву не похожа, та русоволосая, эта – блондинка.

      – Единственное, что между ними общего, это то, что одна работала в ресторане, а вторая – в элитном бар-клубе. Ирина – официантка, Татьяна – администратор с очень неплохой зарплатой.

      – Квартира её?

      – Да, взяла в ипотеку год назад, успела обставить и сделать ремонт.

      – Семья, дети?

      – Нет. Одинока, как и первая девушка.

      – Соседи видели что-то?

      – А у неё на площадке пока нет соседей, она одна.

      – Как так? Почему?

      – Часть квартир в доме ещё не продана. Татьяна выбрала квартиру на последнем, сороковом этаже, здесь три квартиры. Две соседних не заняты.

      – Что за блажь выбрать квартиру так высоко?

      – Ну – я пожимаю плечом – может ей нравилось. И потом, говорят, чем выше этаж, тем дешевле квартира по стоимости. Представляешь, Ариша, если лифт сломается…

      – А разве в этом доме нет консьержа?

      – Пока нет, управляющая компания не сильно с этим торопится, ждут, когда дом полностью заполнится жильцами.

      Арина осматривает квартиру своим цепким взглядом. В отличие от квартиры, которую снимала Ирина, эта представляет собой просто огромную студию с абсолютно белой мебелью, из-за чего всё вокруг кажется стерильным, как в нашем морге.

      – А убитая была очень педантична – замечает Арина – вот посмотри, вокруг ни пылинки, Захар.

      Она опять склоняется над телом девушки, её внимание привлекает маникюр Татьяны – идеальный, ярко-синего кислотного цвета, абсолютно не вяжущийся с её образом в целом. Ногти длинные, заострённые, как ятаганы, какие-то на мой взгляд, слишком хищные.

      – Дай мне пакет – говорит Арина и берёт его у меня из рук. Пинцетом подцепляет что-то из-под ногтя убитой, внимательно смотрит на свет. Я тоже смотрю на этот крошечный кусочек, и не могу понять, что это может быть.

      Это какой-то плотный кусок полиэтилена, он совсем непрозрачный, но упругий и эластичный.

      – От чего это? – спрашивает меня Арина – как думаешь?

      – Перчатка? – предполагаю я.

      – Нет, на перчатку не похоже. Ладно, в лаборатории разберутся, надеюсь.

      Она качает головой:

      – Всё тот же предмет – восьмигранник, заточенный до идеального состояния, длинный и острый, и я даже не сомневаюсь, что девушка получила также тридцать ударов в пах. Посмотри, искромсана ровно также, как Ирина Купцова.

      – Это ещё не всё – я склоняюсь к девушке, отгибаю край кофточки от домашнего костюма и пинцетом беру с груди мотылька, большого, с раскрытыми в последней агонии крылышками – ну вот, теперь это его фирменный знак. Интересно, что он или она хочет этим сказать?

      – Слушай, а может девушки вели какую-то потайную жизнь, и убийца намекает на то, что они…ну…ночные бабочки? Мотылёк ведь – ночное насекомое…

      – Надо будет проверить