Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления. Джеймс Скотт

которые обеспечили возможность выращивать двойной урожай риса на площади примерно 270 тысяч акров [109 тысяч гектаров] примерно для 80 тысяч семей. Внедрение двойного урожая в рамках обоих проектов стартовало в начале 1970-х годов, и на сегодняшний день достигнуты впечатляющие общие результаты. Сочетание второго урожая, удобрений и нового семенного материала позволило увеличить производство риса примерно в 2,5 раза по сравнению с предшествующим уровнем. Средние доходы в реальном выражении выросли более чем наполовину[151]. Но, несмотря на эти успехи в объёмах производства и доходах в двух из беднейших регионов Малайзии, формулировка «мягкий вариант» остаётся уместной. Как будет показано ниже, непропорционально высокая доля прибылей от «зелёной революции» досталась крупным владельцам дефицитных факторов производства – земли и капитала. Беднейшие крестьянские хозяйства получили лишь незначительные выгоды, и сейчас распределение доходов ещё более диспропорционально, чем раньше. Прямые государственные субсидии в виде удобрений и производственных кредитов, предоставляемых через крестьянские организации, распределялись на основе обрабатываемых площадей, что усугубляло преимущества, которыми уже пользовались крупные коммерческие землепользователи[152]. Вряд ли можно было ожидать, что ОМНО пойдёт против интересов своих главных сельских сторонников – богатых земледельцев, которые в любом случае поставляли бóльшую часть попадавшего на рынок риса.

      Влияние государственного вмешательства в производство риса на классовые отношения ни в коей мере не ограничивались его последствиями для распределения доходов. В силу самой логики своей политики государство приходило на смену не только частному сектору, но и в некоторой степени даже погоде – решающему фактору для доходов крестьян. Минимальные отпускные цены производителей на рис устанавливались государством с 1939 года, но после обретения независимости уровень цен стал острым политическим вопросом, спровоцировав крупные демонстрации в 1954 году, а затем в 1980 году. Предоставление кредитов на производственные нужды и удобрения, некогда почти без исключения находившееся в ведении китайских лавочников, к 1970 году превратилось в услугу, предлагаемую ассоциациями земледельцев своим членам. В производстве риса, которое некогда также было частной «епархией», сейчас всё больше доминируют крупные государственные мельницы и сушильные предприятия. Для тех, кто ищет работу за пределами сельской местности, которую раньше можно было найти только в частном секторе, государство теперь выступает потенциальным работодателем, предлагая как свои программы переселения, так и возможности краткосрочной занятости, как это было во время засухи 1978 года. Наконец, сам процесс земледелия, когда-то зависевший от наступления муссонных дождей, теперь для обоих сезонов – основного и ирригационного – во многом определяется заранее установленным властями графиком подачи воды. В прошлом государство выступало преимущественно сторонним

151

Эта оценка относится к самой крупной программе, реализованной в долине реки Муда, поскольку данные о росте доходов в районе остаются предметом дискуссий.

152

Теоретически субсидия на удобрения, введённая в 1979 году, ограничивалась шестью акрами (8,5 релонга) [2,4 гектара] на одного крестьянина, но крупные хозяева при молчаливом пособничестве земледельческих организаций быстро нашли способы обойти этот лимит. Подобно предшествующему закону «О рисоводах», данное ограничение осталось на бумаге. Ещё в 1955 году правительственная комиссия по рисоводству ясно давала понять, что ссудный фонд, который предоставлялся ею для выкупа заложенных земель, был предназначен для крестьян, ведущих коммерческое хозяйство, а не для тех, кто выращивает рис для самообеспечения (см.: Doering, «Malaysian Rice Policy», 65–66).