Менна. Алексей Ханявин

буря, температура повышается, вот только до каких значений, мы не могли знать. Мама и дядя Дима что-то шептали друг другу, и после этого разговора он сильно задумался, я беспокоить его не стал.

      На следующий день Дмитрий Иванович начал что-то чертить и писать какие-то заметки, на мои вопросы отвечал, что работает, но я краем глаза заметил, что это был рисунок какого-то костюма. Так и есть, дядя Дима готовит экипировку к выходу из убежища. Он твердо знал, что скафандр космонавтов умеет выдерживать такой холод, и ему нужно было изобрести что-то похожее, по крайней мере попытаться сделать максимально утеплённый костюм, ведь какова температура в часы бури, мы знать не могли, и он делал всё возможное, чтобы покинуть убежище и поискать нам продукты. Когда он озвучил нам свой план по выходу из убежища и что костюм должен помочь ему преодолеть холод, он говорил, что мы должны помочь ему сделать его, так как один он точно не справится, да и ещё с отсутствующей кистью. Мы все дружно принялись за работу и без лишних вопросов стали расшивать старые теплые одежды. Мама толстой иглой сшивала разный материал друг к другу. Тут был и брезент, и шерсть, и мешковина, разные свитеры в одно большое скафандроподобное одеяние. Получился он очень тяжелый, и если бы меня таким накрыли, то я бы вряд ли встал. Это одеяние было сшито из трех разных фуфаек, под низ вшита овечья шерсть с прослойками брезента от палатки, а снаружи мы обработали её гудроном, который так кстати оказался на верстаке убежища, правда, пришлось его растопить, только зачем мы это сделали, я не понимал. Утеплили сапоги, которые мы одели поверх этого скафандра, хорошо, что тут были размера так 48, меньше полезли бы вряд ли. Сделали толстенные рукавицы, которые так же смазали гудроном. С шапкой всё обстояло сложнее. Сначала сделали каркас в виде шлема, а потом нашили на него мех и кожу, на глаза сделали прорези под очки, но их не оказалось, и поэтому мы разбили бутылки из-под водки «За милых дам» и вставили донышки и глазницы. Получился реальный скафандр, ну или костюм водолаза. Выглядел он, конечно, очень громоздко и неказисто, и весил все добрые пятьдесят килограммов. Я был так рад за нашу проделанную работу, и мне казалось, что эта та самая надежда, которой нам не хватает, и что благодаря этому мы сможем выдержать достаточно долго, чтобы нас спасли. Мы все смотрели на костюм с умилением, и я предложил дать ему имя, я назвал его «Баня», потому что он нереально теплый. Дмитрий Иванович согласился со мной, что название хорошее, но всё-таки предложил назвать его «hope», что в переводе с английского означало «надежда». Мы, конечно, согласились с ним, ведь надежда нужна нам сейчас как воздух.

      На следующее утро дядя Дима начал собираться на разведку, одели мы его с трудом, костюм весил, конечно, добротно, да и амуниции было достаточно. Взял и фонарь, и военную лопатку, рюкзак, само собой. Он стоял перед нами такой громоздкий и важный, как рыцарь в латах, а его шлем был весьма смешной. Опустился буран, и дядя Дима завел таймер на часах, помахал нам рукой и устремился